«Воздействовала на сознание и волю граждан» через telegram-переписки. Для политзаключенной Марии Нестеровой запросили три года колонии
Политзаключенной Марии Нестеровой могут дать 3 года колонии общего режима — именно о таком наказании ходатайствовала гособвинительница Зубик во время прения сторон 3 июня. Суд над Марией проходил 31 мая и 1, 2, 3 июня, а судебное следствие строилось на зачитывании переписок в telegram. Нестерова же заявила об избиении при задержании силовиками. Приговор политзаключенной вынесет судья суда Заводского района города Минска Елена Капцевич 4 июня в 15.30. «Весна» рассказывает о судебном процессе над Марией.
Работала в таможне, была независимой наблюдательницей на выборах. Что известно про политзаключенную Марию Нестерову
В чем же обвиняется Мария Нестерова?
Марию Нестерову задержали 23 октября 2020 года. Сначала ее обвиняли в ч. 1 ст. 293 Уголовного Кодекса Республики Беларусь (участие в массовых беспорядках). Однако потом заменили на ч. 1 ст. 342 УК (Организация групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок и сопряженных с явным неповиновением законным требованиям представителей власти или повлекших нарушение работы транспорта, предприятий, учреждений или организаций). Все — за телеграм-каналы и чаты, в которых она участвовала. Переписки из них легли в основу 47-страничного обвинения — гособвинительнице Зубик потребовалось около часа, чтобы только его зачитать. Коротко оно звучит следующим образом:
1. Участие в маршах:
23 и 30 августа, а также и 13 сентября 2020 года во исполнении публичных призывов декструктивных каналов в сети интернет и будучи осведомленной о своей незаконной деятельности, Нестерова нарушила ст.10 Закона о массовых мероприятиях и приняла активное участие в массовых мероприятиях, выкрикивала лозунги, совершала громкие хлопки, выходила на проезжую часть и тем самым препятствовала работе транспорта и ограничивала право добропорядочных граждан на спокойный труд и отдых. А также отказывалась выполнять требования правоохранительных органов, и все это совместно с группой лиц.
2. Распространение листовок и газет
Нестерова «совместно и по предварительному сговору умышленно распространяла печатную продукцию».
3. Участие в телеграмм-каналах и чатах:
«Нестерова, находясь на территории РБ с 23 августа по 23 октября, используя для своих преступных целей мобильные телефоны и компьютерную технику, распространяла информацию, являясь администратором или участником чатов (где имела никнейм с изображением розы)». Среди них:
- МТЗ для жизни
- МАЗ для жизни
- Белкомунмаш для жизни
- Транспорт для жизни
- МЗКТ для жизни
- БЕЛАЗ для жизни
- Праздник на нашей улице
- Кукловоды
- Весело нам
- Честные партизаны
- Беларусьнефть для жизни
- Пикадор для жизни
- ММЗ для жизни
- Интеграл для жизни
- Энергетики для жизни
- Торговля для жизни
- Прорабочий
- Интеграл для жизни
- Строители для жизни, и другие
Информация, размещенная Нестеровой в телеграм, была названа гособвинителем носящей «публицистический побудительный характер».
«Мы предлагаем гнуть свою линию мирно, но настойчиво требовать трехпунктного ультиматума: отставка Лукашенко, освобождение политзаключенных, расследования преступлений силовиков», — говорилось, например, в чате «Куловоды» на 9 человек.
В другом из чатов Нестерова написала:
«Рабочие — когда вы не бастуете, студенты — когда вы не сопротивляетесь, дворы — когда вы не объединяетесь, журналисты, спортсмены, артисты — когда вы молчите, вы укрепляете стены будущего ГУЛАГа. Всенародное сопротивление ради нашего общего будущего!».
И таким образом, как гласит обвинение, Мария Нестерова «воздействовала на сознание и волю граждан, побуждая их к деструктивным действиям».
Мария Нестерова признала вину и отказалась от дачи показаний.
Доказательства вины — переписки…
«Вина обвиняемой подтверждается ее показаниями и переписками в чатах», — заявила Зубик. Судебное следствие также строилось в основном на зачитывании этих самых переписок, зачастую продублированных. В материалах дела можно было проследить и оценку этих переписок. Вот несколько примеров:
Гособвинение: 11 сентября Нестерова «проинструктировала участников чата о мерах конспирации, а также предложила возможный вариант психологического воздействия на представителей силовога блока».
Что написала Нестерова в чате: «Как обезопасить наши марши и придать им смысл? [...] Всем одеться в камуфляж и маски — мы же никого не хватаем, а они пусть мечутся[...] [На наклейки нанести] текст статьи УК про пытки под зведочкой, что такое пытки. У них нет совести, только на страх можно давить».
Гособвинение: 11 сентября Нестерова «распределила задачи между участниками сообщества, а также произвела проверку участников чата касательно возможного задержания правоохранительными органами».
Что написала Нестерова: «Вечерняя проверка: кто жив-здоров — [ставьте] плюс в чат».
Гособвинение: 13 сентября Нестерова «обозначила необходимость привлечения к протестам неангажированных граждан».
Что написала Нестерова: «Надо максимум людей поднять на бойкот».
Гособвинение: 1 октября «проинструктировала участников чата о необходимости распространить агитматериалы в преддверии воскресного марша».
Что написала Нестерова: «Активисты должны иметь на руках плакаты с фото политзаключенных».
А еще, по интерпретации гособвинения, Нестерова заявила о взаимодействии с представителями радикальных политизированных формирований, сообщила о намерении организовать диверсию в отношении ряда металлургических предприятий с целью их экономической несостоятельности для реализации политических требований и опосредованно заявила о своей роли в качестве координатора протестных маршей.
Что еще? — Ущербы и интернет-ресурсы
Кроме многочисленных переписок из чатов и каналов, в письменные материалы дела легли и многочисленные «ущербы», к которым повлекло проведение маршей. Вот только несколько примеров:
- «Минсктранс»: 27 сентября 2020 из-за марша в период с 13.30 до 18.30, повлекшего остановку городского наземного транспорта, ущерб составил 46 043 белорусских рубля. А 18 октября из-за марша в период с 14.35 до 17.25 — ущерб в 23 502 беларусских рубля.
- «Метрополитен»: из-за нанесения несанкционированных надписей в период с 9 августа по 4 октября 2020 года ущерб составил 658 бел рублей.
- «Спецкоммунавтотранс»: «в ходе массовых беспорядков в период 9 августа по 4 октября 2020 года» у предприятия повреждено имущество в размере 8 100 бел рублей.
- «Мингорсвет»: 7 467 бел. рублей.
- «Горавтодор» Мингорисполкома: 72 706 бел. рублей.
Кроме того, к материалам дела присоединили и протоколы осмотра статьи из Википедии «Хронология протестов в Белоруссии». В ней, как зачитала Зубик, «содержится информация, которая может иметь значение в ходе рассмотрения уголовного дела». А также — и статьи из некоторых независимых СМИ, где «обнаружена информация о протестных воскресных маршах»: reform.by, BBC.com, DW.com и TUT.by.
Среди материалов дела — и сведения, предоставленные заводами по запросу, проводились ли у них забастовки.
Обыск и вещественные доказательства
Все переписки, легшие в основу обвинения, были получены напрямую из двух мобильных телефонов Нестеровой. Их изъяли при обыске, проведенной у нее дома 23 октября. В телефоне также нашли несколько фото из видео, «которые свидетельствуют об нахождении [Марии] в колонне протестующих», а значит и в участии в марше (что также легло в основу обвинения). Кроме того при обыске у Марии изъяли «бело-красно-белое полотнище с изображением «Погоня», две байки белого и красного цветов с надписью“Баста”».
- Мария Нестерова
Также при обыске у Нестеровой изъяли печатную продукцию: три экземпляра газеты «Народная воля», листовки о забастовке и выборах, три экземпляра «Честной газеты», «содержащие статьи с наименованием «Они не могут всех посадить» и «Лукашенко столкнулся с кризисом легитимности», «Пострадавшие от задержания рассказывают о травмах»», как огласила гособвинительница.
Все это признано вещественными доказательствами по делу. Кроме этого, там фигурирует и странное «заявление» Марии.
Избиение Марии при задержании
В тот же день, когда у Марии провели обыск, — 23 октября — ее задержали. Среди материалов дела, оглашенных на суде, есть и заключение судмедэксперта от 24 ноября. Там у Нестеровой зафиксирован «кровоподтек внутренней поверхности правого колена, который мог образоваться в результате одного травмирующего действия. Характер повреждения не исключает возможности падения на плоскость с высоты собственного роста».
На суде Нестерова заявила, что во время задержания силовиками ее избили, результатом чего стало ЧМТ. Однако судмедэкспертиза, проведенная 24 ноября, не смогла это подтвердить. В заключении указывается, что с момента травмы до проведения судмедэкспертизы прошло несколько недель, поэтому многое могло не отобразиться.
В имеющихся материалах дела фигурирует и письменные показания Марии. В них Нестерова «заявляет», что будто бы с кем-то координировалась по поводу протестов, маршей, радикально-экстремистских мер. Во время суда Мария Маша заявила ходатайство об изъятии этого заявления из материалов дела, так как он было получено после ее избиения. Гособвинительница была против, и судья Капцевич с этим согласилась.
«При задержании ко мне была применена грубая физическая сила, мне нанесли ЧМТ... Сотрудники КГБ провели допрос без адвоката, в нарушении УПК РБ, взяли у меня письменные показания. Я ходатайствую об изъятии данных показаний из материалов дела», — повторила Мария свое требование во время последнего слова (о нем — ниже).
Судья же это ходатайство не удовлетворила.
Что привело Марию Нестерову к «преступлению»? История Марии в последнем слове
Гособвинительница Зубик просила лишить Нестерову свободы на срок 3 года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Защита Нестеровой просила выбрать наказание, не связанное с лишением свободы, так как Мария осуществляет уход за престарелой матерью. Сама же Мария попросила суд при вынесении приговора учесть следущие обстоятельства (приводим почти дословно ее последнее слово):
«Любое уголовное деяние не совершается на пустом месте, а является результатом цепочки предшествующих ему событий. Я полностью признаю свою вину и хочу пояснить, что послужило причиной.
В период избирательной кампании президента РБ 2020 года я […] была зарегистрирована в качестве независимого наблюдателя. В период с 5 по 9 августа во время работы избирательной комиссии ее председатель многократно с нарушением Избирательного кодекса препятствовала мне и ограничивала мои законные права наблюдателя[…] Я же вела себя корректно и уважительно, и делала все возможное, чтобы устранить недостатки в работе комиссии, в частности грубые ошибки в ежедневных протоколах подсчета голосов в период предварительного голосования. Также в ночь с 6 по 7 августа в помещении для участка голосования был свет в окнах. Но помещение было с вечера закрыто и опечатано в моем присутствии[…] По данному факту я подала заявление в РУВД Партизанского района Минска — реакции от правоохранительных органов не последовало. Обо всех нарушениях я сообщала в прокуратуру, в районную и избирательную комиссию, и вела себя как законопослушный гражданин. Нарушения, содержащиеся в протоколах ежедневного подсчета голосов в период досрочного голосования, также были зафиксированы наблюдателями от трех международных миссий, которые посетили наш участок 9 августа.
Далее, я обратилась к председателю участковой комиссии с письменным заявлением, в котором просила разрешить мне присутствовать при итоговом подсчете голосов. На что получила отказ.
В ожидании итогового протокола я единолично в сопровождении трех сотрудников МВД, которые отказались мне представиться, находилась на территории СШ№3 вне здания школы. С итоговым протоколом меня не ознакомили. Более того председатель комиссии в сопровождении сотрудников ОМОН покинула избирательный участок через окно […]
Таким образом лица, призванные защищать закон в нашей стране, стали на службу беззакония […]
Утром 10 августа я вновь пришла в СШ№183 в надежде реализовать свои законные права и ознакомиться с итоговым протоколом. Директор СШ№183 Ануфрикова Людмила Михайловна (председатель участковой избирательной комиссии) попыталась с угрозами удалить меня из здания школы, не пустила к стенду с итоговым протоколом и вызвала по тревожной кнопке наряд вневедомственной охраны, хоть я вела себя спокойно. Не увидев в моих действиях никакого правонарушения, охрана покинула территорию школы. Я в свою очередь вызвала наряд сотрудников МВД из Партизанского РУВД. Прибывший наряд во главе с майором Германом зафиксировал факт правонарушения со стороны директора школы. Но [она их] выгнала, угрожая санкциями от высокопоставленных должностных лиц, которых она "лично хорошо знает". [Сотрудники] приняли от меня заявление с требованием возбудить уголовное дело по факту нарушения Избирательного кодекса. В ответ на все мои вышеперечисленные заявления я получила отписки. Мои гражданские права были грубо нарушены, а за защитой, как я поняла, я обратиться не смогу.
Кроме того, с 9 по 12 августа ко мне поступали просьбы от жителей нашего микрорайона помочь в розыске их родных, которые пропали[…] После отыскания пропавших я встречалась с ними и видела своими глазами, как жестко они были избиты. К сожалению все попытки пострадавших обратиться в правоохранительные органы остались без результата.
Именно данные факты явились катализатором моей реакции на происходящее и послужили развитию дальнейших событий, которые зафиксированы в материалах делах […]».
