«Ни перед людьми, ни перед Богом моей вины нет, и совесть моя чиста». Конопелько в последнем слове вспомнил репрессированного прадеда

В суде Московского района по уголовному делу против волонтеров штаба Бабарико 8 июня с последним словом выступил директор IT-компании Дмитрий Конопелько.

«Здесь прозвучало много слов государственного обвинителя, которые ничего не говорят обо мне как о личности, моих мотивах или о том, что фактически отвечало бы признакам инкриминируемого преступления.

У меня нет и не было желания насиловать личность, строить баррикады, совершать поджоги, вооружено сопротивляться представителям власти. Также я никоим образом не финансировал и не инструктировал кого-либо, кто собирался бы совершать указанные действия. Мне, как в августе 2020 года, так и сейчас, не хочется, чтобы страдали люди, независимо от того, какие взгляды они разделяют, под каким флагом ходят и в какую форму одеты. Моральные принципы внутри, а не нечто снаружи, не позволяют мне ничего из перечисленного в обвинении. Мне одинаково неприятно думать, что от моих действий могут пострадать как сотрудники МВД, так и обычные граждане либо их имущество.

В августе 2020 года я не был знаком с уголовным кодексом так подробно, как сейчас, но руководствовался собственной моралью и здравым смыслом. До текущего возраста – 37 лет – именно такой жизненный принцип ни разу не приводил меня не то, что к уголовному преступлению, но даже нарушению административного кодекса, за исключением ГАИ, но штрафы, я уверен, есть у каждого здесь присутствующего.

Мне нравится выражение:

«Жизнь как бумеранг – получаешь всегда то, что в нее бросаешь».

Я никогда не бросал что-либо, что могло вернуться ко мне в виде тюремного заключения.

9-12 августа было совершенно непонятно, что происходит. Когда живешь обычной жизнью и в уголовный кодекс не заглядываешь, то не рассуждаешь терминами: акция, митинг, мероприятие, массовые беспорядки и так далее. Просто понимаешь, что тебе интересно, а что нет. О своих передвижениях 9-12 августа я не думал, как о посещении спецорганизованных мероприятий. Просто люди по всему городу – в некоторых местах больше, в некоторых меньше. Что их волновало, было мне близко, и поэтому я оставался некоторое время то в одном, то в другом месте. Но как только обстановка ухудшалась, я перебирался в другое место, что подтверждается многочисленными материалами дела и фактами. Под ухудшением обстановки я имею ввиду приезд сотрудников ОВД и начало разгона людей – применение ими спецсредств, свето-шумовых гранат, газа и т.д. Это вообще вопрос для отдельного обсуждения – зачем они это сделали? Как уже я упоминал на прениях, даже бывший министр МВД Караев сам обмолвился, что где-то это было и перебором.

Какой смысл сопротивляться вооруженным и обученным сотрудникам ОВД. Мне не было чего территориально защищать в любой из представленных в деле локаций. Просто я и моя позиция по вопросу выборов 2020 года. На эту позицию никто не мог покуситься, и я мог и могу спокойно держать ее при себе в любом месте города, включая СИЗО №1. Я никогда не придерживался экстремистских либо радикальных взглядов. Я много занимался спортом, что подарило даже такую прекрасную характеристику, как «парень спортивного телосложения». Но это было сплошь легкоатлетические занятия: я занимался сквошем 17 лет, бегом – 5 лет, коньками – 20 лет, плаванием, велосипедом. И как вы видите эти мои спортивные занятия не располагают к критическому противодействию с кем-либо, скорее к быстрому покиданию места опасности.

За весь период с 9 по 12 августа и далее я не давал согласия ни в устной, ни в письменной форме никому на участие в массовых беспорядках, равно как и на помощь тем, кто в таком хотел бы поучаствовать. Материалы дела этому не противоречат.

Слово «штаб», которое так понравилось стороне обвинения, если и применялось 12 числа, то не рассматривалось в каком-то негативном милитаристском значении. Дети тоже часто говорят про домик на дереве либо шалаш, как штаб. Является ли это поводом для того, чтобы привлечь их к ответственности по статье уголовного кодекса? Аргументы по мерам конспирации, как я уже пояснял, были связаны с тем, что в те дни в Минске арестовывали кого угодно по поводу и без. Де-факто действовал комендантский час, хотя его не было.

Обвинение утверждает, что обвиняемые собирались находиться в гуще событий. Кто собирался это делать? Сасев в панамке, Корецкий в «боевых штанах», я в шортах или Ермолов? Согласованности и общего плана не существовало, что сквозит в каждой фразе из множества видео. <…> Что вообще говорит о том, что кто-либо из обвиняемых собирался посетить массовые беспорядки, которых, как утверждает следствие, и не было? Почему это были не сборы на протестную акцию или вообще просто выход в город?

Отсутствие желания оказывать сопротивления сотрудникам МВД полностью подтверждается показаниями и ОРМ – прослушкой. Там только и слышно: «Они приехали, мы спрятались, давайте уезжать из этого места куда-нибудь подальше».

Есть серьезное подозрение, что гособвинитель реализует свое личное негативное отношение на почве политической, идеологической либо иной ненависти к работникам МВД. Иначе, чем объяснить его доверие к информации из непроверенных источников без должных для научных публикаций атрибутов, и при этом недоверие и игнор показаний свидетеля – офтальмолога с 30-летним стажем, сотрудницы госпиталя МВД. При допросе данного свидетеля были многочисленные попытки выдавить нужный для обвинителя ответ. Живой специалист, эксперт рассказывает о своем эмпирическом опыте, в отличие от статьи об абстрактном лазере, которая не может ответить на поставленные вопросы и является просто ответом на поисковый запрос в яндексе или гугле – «опасность лазерных указок». Да, какой-то гипотетический лазер – опасен. Но при чем тут я и остальные обвиняемые? Приобретал ли я лазер, финансировал ли покупку, собирал, изучал ли информацию об указках и их применении, применял ли указки или передавал их кому-нибудь? Есть ли у обвинения основания полагать, что отсутствовал мой добровольный отказ от их применения или раздачи? Утвердительного ответа на все эти вопросы следствие не дало за почти уже 9 месяцев.

Обвинитель также демонстрирует поразительную неразборчивость технических терминов. Национальная академия наук провела исследование и указала технические характеристики указок – меньше 1000 милливатт. Обвинитель же несколько раз повторил 1000 мегаватт, что в 1 миллиард раз больше.

Я был задержан 11 сентября 2020 года. Я знал об аресте Ермолова из СМИ, но никак не связывал это с тем временем, что было проведено совместно в городе. Я не осуществлял попыток скрыться, оставался в стране, продолжал жить и работать, поскольку ничего противоправного не совершал. Проживал в гостинице «Виктория Спа» под своим именем и использовал свою сим-карту. В момент задержания в гостинице со мной находился 5-летний сын Георгий. Я бы очень хотел поучаствовать в его эмоциональном, физическом, интеллектуальном развитии. Мне постоянно приходят письма, из которых я узнаю, в каком эмоциональном состоянии он находится из-за невозможности общаться со мной.

Несмотря на убежденность обвинителя, все же я уверен, что я хороший член общества и отец, которому есть чему научить сына и воспитать его достойным человеком.

И, подчеркивая связь поколений, хочу закончить словами моего прадеда, которого судили где-то в 37ом при похожих обстоятельствах:

«Ни перед людьми, ни перед Богом моей вины нет, и совесть моя чиста».

Приговор по делу будет оглашен 10 июня в 11.00

Напомним, политзаключенных Игоря Ермолова, Владислава Корецкого, Николая Сасева и Дмитрия Конопелько обвиняют в подготовке к массовым беспорядкам (ч. 1 ст. 13 и ч. 2 ст. 293 УК) и обучении или иной подготовке лиц к участию в массовых беспорядках (ч. 3 ст. 293 УК).

Дело ведет судья Светлана Бондаренко. Гособвинитель Роман Бизюк запросил для них по 5 лет колонии усиленного режима. 

На предыдущем заседании заслушали последнее слово Игоря Ермолова и Николая Сасева. Владислав Корецкий от последнего слова отказался.

«Прямо здесь и сейчас решается моя судьба и судьбы моих друзей». Игорь Ермолов и Николай Сасев выступили с последним словом в суде

28 мая в суде Московского района г. Минска обвиняемые по уголовному делу о лазерных указках выступили с последним словом.

Правозащитный центр "Весна" с помощью волонтеров отслеживает этот судебный процесс