«Созданные условия – не только нарушение правил самого ЦИП, но и базовых прав человека». Как сейчас содержат людей на сутках
«Шконка» в ЦИП. Зарисовка Александра, которую он сделал после освобождения с суток
Переполненность камер, жара, отсутствие матрасов, прогулок, душа и передач... Как сейчас отбывают административный арест в минском Центре изоляции правонарушителей Правозащитному центру «Весна» рассказал Александр, который освободился неделю назад. Имя мужчины изменено в целях безопасности.
История Александра началась еще в начале этого года, когда людей стали привлекать к ответственности за майки, снежинки, сердечки на окнах и даже надетые носки в бело-красно-белых цветах. У минчанина на окне квартиры висели бчб-украшения, поэтому на Александра был составлен протокол об административном правонарушении за несанкционированное пикетирование. После пришла повестка в суд. Суд назначил Александру наказание в виде административного ареста, однако в зале суда мужчину не задержали. Он вернулся домой, собрал все необходимые вещи: зубную пасту, щетку, мыло, полотенце, нижнее белье, книги и письменные принадлежности, и стал ждать, когда за ним придут. Шли месяцы, но за Александром никто не приходил, и он уже было думал, что про него забыли.
Но одним утром домой к мужчине пришли сотрудники милиции, которые сказали ему собираться и ехать с ними для отбытия ареста. Уже в отделении милиции на Александра составили протокол задержания, после чего временно поместили в камеру, так называемый «обезьянник», ожидать транспорта. Поздно вечером приехала машина, на которой Александра с другими, не политическими задержанными доставили в ЦИП. В изоляторе сразу почувствовалось разное отношение: из всех задержанных постельное белье не выдали только Александру. Также ему не разрешили взять ничего из тех вещей, которые он заранее подготовил. На вопрос к сотруднику ЦИП, выдадут ли ему личные вещи, разрешенные правилами, он получил отказ.
После этого Александра обыскали и определили в камеру, где уже сидело внушительное количество людей.
«Прием в камере был отличный - все улыбаются, приветствуют и говорят: “Заходи, устраивайся. Ну и рассказывай, как сюда попал?” В общем в коллектив вживаешься моментально. А вот привыкаешь и вникаешь в условия содержания намного дольше», - вспоминает мужчина.
Как впоследствии определил для себя Александр, камеры на Окрестина делятся на два типа: «политические» и «обычные». Условия содержания и распорядок дня в «политических» камерах существенно отличается от официально закрепленных законом.
Первое, что бросается в глаза в «политической камере, это перенаселение. В камеру на четыре «шконки» помещают от 16 до 20 человек. Размер самой камеры не больше чем четыре на пять шагов, то есть на одного человека приходится где-то 1-1.25 квадратных метра жилплощади.
Из-за перенаселения в солнечные дни в камере было очень душно, даже не смотря на то, что для дополнительной вентиляции открывали окно и «кормушку». Прохладней становилось только, когда заходило солнце, а еще лучше - когда выпадал дождь.
Самое сложное, по мнению Александра, это спать в такой камере: укладываться приходилось на голых металлических «шконках», на полу и иногда на скамейках. Матрасов, подушек и постельного белья суточникам не выдавали, а без них лежать на «шконках» было достаточно больно.
«Сами «шконки» на Окрестина сделаны из сваренных металлических полос, пустое расстояние между которыми было около 10 на 40 сантиметров. Поэтому на них спали люди, у которых с собой были толстые байки или куртки, чтобы их можно было подкладывать вместо матраса. На полу спать было удобнее всего, большинство спали именно там, подкладывая под голову кроссовки вместо подушки. Ну, а если на полу свободного места уже не оставалось, ложились спать на скамейки. На них спать было хуже всего из-за небольших размеров.
Свет в камере на ночь не выключали, что по началу очень сильно мешает заснуть. Чтобы приглушить свет, многие натягивали на глаза медицинские маски. Но через неделю к свету немного привыкаешь, и мешает он уже не так сильно», - рассказал Александр.
Вдобавок ко всему, каждую ночь проводились две переклички: арестантов будили и по фамилиям проверяли, все ли на месте. Часов в камере не было, но по ощущениям такие проверки проводили приблизительно в час ночи и четыре часа утра.
Кроме отсутствия нормального сна, особое неудобство доставляет отсутствие средств гигиены. Личная зубная щетка, паста, мыло, полотенце у большинства арестованных отсутствовали. В камере Александра было пол тюбика зубной пасты на всех. Зубы чистили либо указательным пальцем, нанеся на него небольшое количество пасты, либо просто протирали туалетной бумагой.
Казенное мыло выдавали очень скудно: обычно половину или треть куска на камеру в сутки. Приходилось экономить, чтобы хватало помыться и постирать.
Ни одной передачи и ни одного письма никому в камере Александра не отдавали. Исключение составляли только лекарства и очки - их передавали.
Александр отмечает, что распорядок для в «политической” камере не сильно отличается от обычной, и описывает его так:
- Подъем в 6 часов утра.
- Около 8-9 часов - завтрак: какая-нибудь каша, чай с сахаром, черный и белый хлеб. После еды все моют за собой посуду и сдают.
- В часов 9 утра первая проверка, или как говорят арестанты - «шмон»: всех выводят на коридор и выстраивают вдоль стены. Сначала нужно упереться тыльной стороной ладоней о стену, проверяющий проходит и смотрит, чтобы не было ничего запрещенного в карманах. После это нужно снять для проверки обувь. Также всех обводят металлодетектором.
Параллельно с этим происходит по-фамильная перекличка и осмотр камеры.
После этого всех заводят обратно в камеру. Проверка занимала обычно не более 5 минут. - После завтрака из обычных камер арестованных увозили «на работы». Из «политических» камер на работы никого не вывозили. До обеда арестанты обычно беседовали, рассказывали анекдоты, читали друг другу небольшие лекции.
- В 14 или 15 часов давали обед: горячий суп, каша с котлетой, компот и хлеб. Потом каждый моет за собой посуду и сдает, а иногда говорили оставить ее до ужина.
- До или после обеда проводят очередную проверку, которая проходит также, как и утром. Единственное исключение - иногда в камере делали «влажную уборку»: из синего ведра в комнату выливали литра четыре воды с хлоркой. После этого арестанты залазили на «шконки”, чтобы не топтаться по мокрому полу, а кто-то один брал тряпку и собирал разлитую жидкость в ведро.
- Около 17 часов был ужин: каша, котлета, соленый или свежий огурец или помидор. Чая или компота на ужин не было, но два раза в неделю давали вареное яйцо.
- После ужина до 18 часов проходила вечерняя проверка.
- В 22 часа был символический отбой, ведь свет все равно не выключали.
- Дальше шли две ночные переклички, подъем – и так по кругу.
Количество той пищи, что давали, Александр считает достаточным, однако качество ее не очень высокое. Сумму, которую за питание требует возместить ЦИП, – 14,5 рубля за сутки, мужчина считает завышенной раза в три.
Александр также рассказал, что каждого из сидельцев хотя бы раз за срок ареста водили на беседы с сотрудником милиции. В частности, Александра спрашивали, не знает ли он о кражах велосипедов, магнитол, вещей из тамбуров. Вся беседа заняла около 10 минут. По рассказам сокамерников иногда на такие встречи приходили сотрудники ГУБОПиК и интересовались протестами, кто проплачивает комментарии и посты в соцсетях, откуда происходит координация.
За всё время ареста Александр побывал в нескольких камерах с «политическими». Условия содержания в них всех были одинаковы. Ни разу за это время мужчин не водили в душ, на прогулку, не передавали передач. Принять импровизированный душ можно было только стоя над унитазом и поливая себя из бутылки. Даже зубную пасту и мыло, которые были в собранных вещах Александра и многих других арестованных, сотрудники ЦИП отказались выдать, сославшись на то, что они опечатаны.
У Александра сложилось впечатление, что есть некие строго прописанные инструкции, как содержать «политических» арестантов, которые спустили сверху для исполнения, а сотрудники ЦИП считают их нормой и следуют этим инструкциям.
«Однако очевидно, что созданные условия – это не только нарушение Правил внутреннего распорядка самого ЦИП, но и явное нарушение базовых прав человека», – говорит Александр.
На этот счет юрист ПЦ «Весна» Павел Сапелко отмечает, что Дисциплинарный устав органов внутренних дел имеет силу указа президента, а в нем закреплено:
Сотрудник органов внутренних дел в случае сомнения в правомерности полученного им для исполнения приказа обязан незамедлительно сообщить об этом в письменной форме непосредственному начальнику, а в его отсутствие – вышестоящему начальнику. Если непосредственный начальник или вышестоящий начальник письменно подтверждает этот приказ, сотрудник органов внутренних дел обязан его выполнить, за исключением случаев, когда исполнение приказа повлечет совершение преступления или административного правонарушения.
Ответственность за выполнение сотрудником органов внутренних дел неправомерного приказа несет начальник, письменно подтвердивший этот приказ.
Правозащитник подчеркивает:
«Если сотрудников изоляторов не смущает явная противоправность приказа пытать всех без разбора, то вопросов нет – они преступники и должны быть осуждены по Уголовному кодексу. Но потом эти сотрудники будут говорить, что они понимали, что что - то не то, но был приказ, который нужно было выполнять. Незнание закона, как говорят, не избавляет от ответственности. И вот есть пункт 7 Дисциплинарного устава, которым закреплено: видишь, что приказ какой – то сомнительный, не “по букве закона” - требуй письменный его вариант.
Таким образом, закон говорит: «Каждый, кто сегодня противоправно забрал матрас у арестанта, отобрал лекарства и продукты без письменного приказа на это, будет потом нести персональную ответственность за исполнение преступного приказа».
Если вы были подвергнуты административному преследованию и вам необходима юридическая помощь - обращайтесь в «Весну».
Также правозащитники предлагают заполнить анкеты об условиях содержания в изоляторе и справедливости судебного процесса.
«А в тюрьме сейчас ужин...», или Что необходимо знать арестанту о своих правах на сутках
