«Если бы не огласка, его убили бы». Людмила Кучура о том, как надо бороться за мужа в тюрьме

16 августа Петр Кучура вышел из могилевской тюрьмы после 17 лет отсидки по уголовному делу. Его жена Людмила Кучура на протяжении всего срока боролась за освобождение мужа из колонии. Женщина поделилась своими чувствами и историей борьбы и освобождения с правозащитным интернет-изданием MSPRING.MEDIA.

Напомним, Петр Кучура был осужден в 2004 году на 18 лет лишения свободы якобы за умышленное убийство госинспектора по охране животного и растительного мира Николая Гурина. Суд пришел к выводу, что Кучура занимался браконьерством, а когда увидел инспектора – застрелил его. Однако адвокат Петра Жанна Жданович и жена Людмила Кучура все годы заключения были уверены, что мужчина ни в чем не виноват и его держат в колониях и тюрьмах незаконно. В ходе следствия из материалов уголовного дела пропали множество вещей, которые доказывали невиновность Кучуры – была изъята справка о результатах опроса Петра с использованием полиграфа, был заменен бушлат жертвы, исчезла пуля, которой был убит Гурин. Также из материалов дела исчезли назначения на экспертизы и сами экспертизы: судебно-баллистическая, криминалистическая по одежде погибшего.

Все годы заключения жена Петра Людмила вела борьбу за его свободу. Она писала жалобы, заявления во всевозможные инстанции, выступала в СМИ, представляя свои доказательства невиновности Петра.

Потом добавились жалобы на пытки: в каком бы исправительном учреждении ни находился мужчина, его жизни и здоровью постоянно угрожали, а иногда даже воплощали угрозы в жизнь.

В могилевской ИК-15 в 2013 году Петра направили в ШИЗО. Там в туалет и раковину сотрудники колонии засыпали ведро хлорки. Когда мужчина включил воду, из-за проблем с канализацией вся растворенная хлорка оказалась на полу – дышать было невозможно. Это первый публичный случай в Беларуси, когда стало известно о пытках хлоркой. В 2020 и 2021 году подобную практику используют в ИВС и ЦИП в отношении политических задержанных.

В 2019 году Людмила Кучура сообщила, что начальник ИК-15 Александр Лазаренко нанес пять ударов её мужу. В той же колонии Петру сотрудники колонии предлагали покончить с собой – представитель администрации колонии советовал ему перерезать вены. Правозащитник Борис Бухель, член могилевской ОНК, который в январе 2020 года посетил Кучуру, позже рассказывал, что на руке у мужчины было 9 порезов.

В том же 2019 году Кучуру перевели в могилевскую тюрьму – то есть на самый жесткий возможный режим.

Все эти факты стали известны благодаря тому, что жена Петра Людмила не побоялась рассказывать о том, что делают с её мужем. 16 августа она дождалась его на свободе, под стенами могилевской тюрьмы №4. 

Начальник тюрьмы ждал освобождения Кучуры 

Тут и далее рассказывает Людмила Кучура.

Это не победа, конечно. 18 лет от звонка до звонка отсидел. Но слава богу, что вышел. Ну, не 18, по новому уголовному законодательству ему сократили срок, получилось на 1 год и 4 месяца меньше.

Петя очень сильно похудел. Хотя бы килограмм пять бы ему набрать. Я когда его увидела похудевшим, то отметила, что он даже как-то состарился, хотя в 2017 году, когда был ещё в ИК-15, был в теле, 106 килограмм, крепкий. А теперь изможденным выглядит.

Когда вышел, был очень растерянным. Сказал, что у него ощущение, будто он спит, не верит, что вышел на свободу. Начальник тюрьмы сказал, что больше освобождения Петра ждал, чем он сам, даже сумки офицеры выносили, лишь бы не остался (смеется).

Возвращение спустя 17 лет 

Когда ехали домой, Петр сказал, что очень все поменялось. Когда в Минск приехали, даже не узнал – столько-то лет прошло. Сказал, что в Минске не хочет жить. Помнит его другим, говорит, что оставлял один город, а вернулся спустя столько лет в совершенно другое место. Не нравится. Здания красивые, но жить там не хочется, говорит.

Сейчас ему дали два года надзора. То есть два раза в месяц Петру надо будет ходить и отмечаться по четвергам в милицию. Хочу написать заявление, чтобы его на дачу отпустили. Он очень огород любит.

Тюрьма — ад

Успел рассказать, что в тюрьме ситуация – просто ужас. Ему там, конечно, доставалось. Он даже на волю выходил, по-моему, из штрафного изолятора. Если бы все знали, какой там ад. Когда муж рассказывает, что там происходило, есть одно желание – чтобы люди, которые издеваются в тюрьме над людьми, при этой жизни могли ответить за свои поступки.

Я как-то разговаривала с сотрудником МВД, он рассказывал, что в тюрьмы и колонии отличники Академии и Института МВД не идут. Туда идут те, кто хуже других. Отсюда и такая животная жестокость. Те, кто не выдерживает – очень быстро увольняются. Наказания за жестокость просто нет. Все проверки, которые там проходят, – липовые, и от ДИНа, и от прокуратуры, отписки одни.

О пытках и справедливости 

Он ведь первый рассказал, например, о пытках хлоркой. Но его тяжело сломать. Им даже пришлось доводить до самоубийства. Мы жаловались в различные госорганы, вплоть до Генпрокуратуры. Обращались и в Комитет ООН против пыток, но оттуда пришла какая-то смешная отписка.

Мы и дальше будем продолжать бороться за справедливость. Как можно остановиться, когда страдает столько людей? После 2020 года у многих открылись глаза на то, что происходит в стране, в тех же колониях, тюрьмах. Там сидят не только преступники, там сидят те, кого туда усадила репрессивная государственная машина.

У нас была группа, которая занималась теми делами, где вина человека в преступлении не доказана, но его все равно наказали. В этой группе были даже люди, чьих детей убили, но родители их не верили, что посадили именно виновного.

В 2010 была дикая история – на 24 года посадили парня, Рамиза Мамедова, якобы за убийство двоюродной сестры в Лиде. Следствие и суд проигнорировали тот факт, что в тот день Рамиза не было даже в этом городе. По заключению генпрокурора, межведомственной комиссии при Администрации президента Верховный суд потом отменил приговор Мамедову и направил на новое рассмотрение в гродненский облсуд, но тот все равно оставил решение о 24 годах заключения. О какой справедливости в этой стране может идти речь?

Когда дело моего мужа рассматривали в Администрации Лукашенко в 2010 году, сотрудники говорили, мол, Людмила Михайловна, вы молодец, нам сказали, что дело вашего мужа сфальсифицировано на уровне Минской областной прокуратуры. И все говорили, что 95% — муж будет дома.

А в итоге – от звонка до звонка. Дома-то он оказался. Только через сколько лет.

Доказала невиновность мужа

Ищу и приятные моменты в этой трагедии. Человека не было рядом почти 17 лет. Все это время у меня во дворе люди спрашивали: Люда, ну как там Петр, как там мой муж? Когда узнали, что выходит, меня останавливали, спрашивали, как это его увидеть.

Пару дней назад друг приехал даже из Чехии с Петей встретиться, правда, забыл, что карантин есть. В итоге на самоизоляции на 10 суток оказался (смеется). 18 августа у этого друга день рождения, так мы к нему ходили. А 20 августа уже у Пети день рождения.

Все знают, что он невиновен. Люди хотят его увидеть, хотят поддержать.

Мне один человек у нас во дворе задал вопрос. Мол, Люда, вот ты столько боролась – и ничего не добилась, все равно отсидел от звонка до звонка. Я ему ответила, что он очень глуп. Я прекрасно знаю власть, я не дура. Я считаю, что я доказала невиновность своего мужа. Потому что если не бороться – это значит признать, что человека совершил преступление и несет заслуженное наказание. А тут наказания никакого не должно было быть. Когда идут все эти жалобы, когда про все это публикуется, когда идет информация постоянно – это все идет в пользу невиновного заключенного.

Если человек невиновен, родственники должны бороться. Весь мир должен видеть, что человек невиновен и что решение суда – абсурд. Видеть это на конкретных фактах.

Власть недооценивает своих граждан 

Историю моего мужа, других людей, оказавшихся в такой ситуации, в будущем надо показывать по телевизору, чтобы наши граждане понимали, какой страх и ужас происходил в наше время. И чтобы больше это никогда не повторялось. Чтобы не было как сейчас: если есть какие-то связи в органах, ты можешь человека убить, а посадят другого.

Муж рассказывал, что в материалах дела даже не пытались сфальсифицировать все таким образом, чтобы он выглядел виновным хотя бы в глазах следствия. Они просто думали, что мы мелкие люди. Ну, кто я такая и кто Петр? Он водитель, я домохозяйка. Они думали, что просто сожрут нас и все. А тут вот, «повезло» им со мной.

Пострадал наш сын от всей этой ситуации. Он учился на факультете международных отношений, когда случилась ситуация с Петром, на пятом курсе. Юрист-международник. Учился на 4 и 5. Инцидент произошел в декабре 2004 года. А в январе 2005 года прямо перед судом у него был экзамен по специальности и сдача курсовой. А ему ставят 2 без права пересдачи и защиты диплома.

Тоже поднимала скандал, даже попала к Радькову [Александр Радьков — министр образования Республики Беларусь в 2003—2010 годах]. После жалоб ему только через год удалось все защитить и забрать диплом. Сыну до этого пришлось уезжать в Англию, потому что знакомые из органов предупредили, что мы разворошили это осиное гнездо и что могут даже наркотики подбросить, «чтобы проучить».

Угрозы и прослушка 

Как с таковыми, с угрозами в открытую я не сталкивалась. Передавали через третьих лиц иногда. Точно была прослушка.

Был интересный случай – мы с одной женщиной, мамой парня, который сидит 24 года за убийство двоюродной сестры [Рамиз Мамедов], как-то говорили по телефону, обсуждали одного человека из нашей группы. А там в трубке вдруг мужской голос приглушенно кому-то говорит: «Они сейчас говорят про N».

Был страх. Особенно первое время. Меня предупреждали одни нормальные люди, чтобы была очень осторожна – не ходить в позднее время, дорогу переходить только на зеленый свет с людьми.

А потом когда начала открыто говорить, кто виноват в уголовном деле моего, как-то подуспокоилась. Думаю, из-за этой огласки немного все подуспокоилось. Большую роль сыграла свободная пресса, которая писала об этом всем – и «Народная воля», и «БелГазета», и «Свободные Новости плюс», и «Наша Ніва», сайты правозащитные. Я очень им благодарна. Их работа имеет огромное значение. Этой оглаской я не дала им убить своего мужа.

Я сейчас это все легко рассказываю, где-то с юмором. Это уже просто пережито. Я старалась не зацикливаться, потому что тут и крыша может поехать. И старалась проблемы решать по мере их поступления. Не давала себе унывать. Главное – никогда не сдаваться.