“Я, наверное, умру”. Политзаключенный Евгений Баровский не получает лечения в колонии
Три недели политзаключенный Евгений Баровский болеет, однако ничего, кроме «Ибупрофена», для лечения ему не дают. Кроме того администрация исправительной колонии №15, где он содержится, не позволила жене Евгения, Веронике Баровской, передать медикаменты ему. Сейчас же состояние тяжелое, говорит Вероника.
- Евгений Баровский
В чем дело?
Евгения Баровского осудили на 4 года колонии общего режима за участие в одном из воскресных маршей 2020 года в Минске. Свое наказание с 9 июля 2021 года политзаключенный отбывает в ИК-15 города Могилева. И уже третью неделю он болеет, о чем сообщал своей жене. Но во время очередного звонка 16 января Евгений сказал:
«Я, наверное, просто умру здесь — мне настолько плохо».
«Он звонил в ужасном состоянии, — рассказала Вероника. — У него нос опухший, он ужасно кашляет и у него болит голова, так как, скорее всего, уже начался гайморит...»
Всё это время Евгений Баровский не получал никакого лечения, за исключением «Ибупрофена» (препарата с жаропонижающим и болеутоляющим действием), который в выздоровлении не помогает. Более того, политзаключенный продолжает ходить на работу, с температурой 38-39 градусов.
«Они там переносят какие-то железные трубы. У них пятидневка, с 7.00 до 16.00», — говорит Вероника.
Евгений написал администрации колонии заявление на получение медбандероли от родственников. Но ему отказали, аргументируя тем, что в медсанчасти ИК-15 медикаментов достаточно. Поэтому Вероника Баровская 18 января специально приехала в Могилев, чтобы сразу передать лекарства в ИК-15, «раз они никаких мер не принимают». Но их не взяли.
Попытка передать лекарства
«Они просто меня не пустили в здание — сказали: "Ожидайте на улице", — говорит Вероника. – Затем пришла врач и сказала, что абсолютно ничем не может помочь: "Идите к начальнику". [Но чтобы к нему пойти], в здание меня тоже не пустили. Врач подошла к [вахтёрше] и сообщила ей, что я к начальнику. Та пошла к нему, [затем вернулась] и говорит: «Нет, до свидания, вы зря приехали. Нужно непосредственно от заключенного заявление на медбандероль».
Вероника попыталась объяснить ситуацию, в которой находится её муж, — получился диалог примерно следующего содержания (со слов Баровской):
«Мой муж звонит в ужасном состоянии, еле разговаривает, говорит, что ему очень плохо и никаких мер не предпринимают, а лекарств не дают».
«Я ничего принимать не буду […] В нашей медсанчасти очень много медикаментов, которые мы даем заключенным».
«Муж мне сам говорил, что ему ничего не дают, кроме "Ибупрофена"».
«Я вам на этот вопрос ответить не могу. До свидания», — на этом сотрудница колонии закрыла дверь и ушла.
Веронике Баровской все же удалось передать заявление от своего имени на предоставление мужу медбандероли:
«Когда [сотрудница колонии] подходила к начальнику, он им передавал, что не будет ничего подписывать. Но все же в какой-то момент [сотрудница] спросила:
«Что у вас за заявление? Покажите мне», — отнесла его к начальнику, затем вернулась и сказала, что заявление забирает, добавив: «Ждите 10 дней, пока вам ответят».
«А вдруг через 10 дней он у вас просто здесь умрет?»
«Что вы так переживаете, здесь у нас хороший медперсонал».
Жизнь в колонии до болезни
Вероника Баровская также рассказала о том, что Евгения сразу после прибытия в ИК-15 поместили в ШИЗО:
«Дают кусок хлеба за день и полстакана чифиря, и больше ничем не кормят», — сослалась на слова Евгения Вероника. Был ли Евгений по прибытии на обязательном медицинском карантине, который по стандарту должны проходить новоприбывшие, Вероника не знает.
Всего Евгений пробыл в ШИЗО не менее двух месяцев совокупно. Одно из нарушений, которое к этому привело, — «вышел покурить в тапочках». Евгений считает, что к нему такое особое отношение из-за наличия желтой бирки ("склонный к экстремизму"). Другие заключенные (не по политическим статьям) в тапочках курят, но никаких наказаний за это к ним не применяется.
