"Те, у кого я проходил практики, осудили меня и выставили иск", – бывший политзаключённый студент рассказал свою историю преследования

20-летнего студента четвёртого курса Белорусского института права Александра Карпука задержали с другом по случайности в начале февраля, приняв за вора или закладчика. В телефоне у парня нашли видео с самого массового Марша 16 августа 2020 года и отправку фото в чат-бот "Nexta" спецтехники на стадионе "Динамо". Телеграм-канал не опубликовал это фото, но парня обвинили в пособничестве организации действий, которые грубо нарушают общественный порядок. В итоге Александра после почти трёх месяцев на "Володарке" осудили к двум с половиной годам "химии", и он уже покинул Беларусь. За время ареста парня исключили из института – за несколько месяцев до диплома. Бывший политзаключённый и отчисленный студент Александр Карпук рассказал "Весне" свою историю преследования. 

Александр Карпук. Фото из личного архива бывшего студента

"Либо мы даём телефоны, либо нас будут сейчас бить" 

Александра с другом задержали случайно поздно вечером 6 февраля этого года сотрудники ОМОНа в Заводском районе Минска.

"Задерживали меня не так, как остальных. Можно сказать, что задержали по ошибке. Мы гуляли с друзьями, и я проводил одного из своих друзей до остановки. Нам понадобились спички, и мы решили поискать их в портфеле. Было темно, поэтому мы подсветили фонариком телефона. И сразу из ниоткуда подъехал непонятный затонированный микроавтобус. Оттуда вышли четыре человека без опознавательных знаков, взяли нас под руки, не представляясь, закинули нас в автобус и сказали, что мы подозреваемся в краже из автомобиля. Якобы поступила ориентировка на двух человек в черной одежде. Я так понимаю, что нас вообще сразу приняли за закладчиков наркотиков. Досмотрели наши портфели – ничего не нашли. Поняли, что мы непричастны ни к наркотикам, ни к краже, поэтому взяли на проверку наши телефоны. Мы не хотели давать их. Но нам сказали: либо мы даём телефоны, либо нас будут сейчас бить. Поэтому нам пришлось отдать телефоны. Там они нашли видео с Маршей в 2020 году. Когда сотрудники увидели их, то поняли с кем имеют дело и сразу начались шутки и называние нас "змагарами".

Целый час мы простояли в машине – нам не давали садиться. Затем нас отвезли в Заводское РУВД. Участковый сразу отпустил домой моего друга, так как видео у него не было в телефоне. Друг спросил, ждать ли меня. Участковый сказал, что если хочет, то пусть подождет в коридоре, сейчас разберемся. Когда со мной разобрались, то я думал, что пойду домой с административной статьёй. Но потом с РУВД позвонили следователю, а тот сказал держать нас до утра. В итоге, моего друга, который ждал меня в коридоре, и меня закинули в камеру на ночь.

Утром первого на допрос позвали друга. Когда он пришел, то сказал, что всё очень плохо, но мне будет еще хуже. На момент задержания мне было 20 лет. Они смотрели на мой молодой возраст и говорили: "Вот, ты молодой пацан, зачем тебе это всё? Давай выдавай всё, кто тебя подталкивал на это, кто тебе платит, рассказывай, кто у тебя тут во дворах рисует, и мы тебя отпустим!" Но я ничего рассказывать не стал и попросил назвать, по какой уголовной статье меня держат, на что мне ответили: "Тебе уже не важно – поедешь в тюрьму". С родителями и с адвокатам связаться не дали".

"Наслушавшись историй за 2020 год с Окрестина, нам было страшно"

После этого Александра и его друга повезли в другое управление, где снова допрашивали, досматривали телефон, переписывали все подписки в Telegram.

"У меня ещё нашли, что отправлял видео в "Nexta", участие на платформе "Голос", фото с Марией Колесниковой, поэтому ко мне относились строже. Нас с утра до вечера возили по разным инстанциям. В Следственном комитете опять сделали опись вещей. Самое интересное, что в описи не было спичек, которые мы искали".

По словам бывшего студента, вечером их снова вернули в камеру Заводского РУВД.

"Для нас это было шоком. Нам не давали есть и пить целый день. Но никто не бил, и на там спасибо. У сокамерников мы спросили, куда дальше нас отправят. На это нам ответили, что следующим пунктом будет Окрестина. Наслушавшись историй за 2020 год с Окрестина, нам было страшно. Думали, что всё это шутка, но точно не на Окрестина… Но повезли нас туда".

Как рассказывает Александр, перед этапом с РУВД до ИВС забрали некоторые вещи, несмотря на то что была зима. Везли парней в "стакане" автозака. Путь занял около двух часов, потому что автозак собирал людей с других РУВД. 

"Несмотря на то, что камерка в автозаке рассчитана на одного, нас садили по четыре человека. Тогда было предреферендумное время, поэтому много кого задерживали. И нас заодно".

"Самое страшное на Окрестина – заболеть" 

Одну ночь Александр содержался в обычной камере, но утром его спустили в полуподвальное помещение – в карцер.

"В одноместном карцере у нас содержались 8-11 человек. Все спали на полу зимой. В камере работала одна батарея, а в окне не было стекла. Спать нам не давали: каждые три часа – подъём, каждые 15 минут – смотрят в глазок. Утренние и вечерние проверки проходили с пристрастием, потому что в камере все были "политические".

Зато ребята в камере были все хорошие! Мы всё понимали, шутили, смеялись. Но, конечно, на Окрестина было тяжелее всего. У меня у единственного были хоть какие-то тёплые вещи: байка, штаны. Кто-то был и без этого. А самое страшное на Окрестина – заболеть, потому что больного не перевезут в СИЗО, а вылечиться на Окрестина нельзя. В СИЗО на Володарского с этим получше – там хотя бы тепло. Мы боялись не заболеть. Но наш один сокамерник всё же заболел и его три дня передержали в ИВС.

С нами в камере были два блогера, сотрудник МТС, к которому лично приходил начальник ИВС на разговор. Он открыл дверь в камеру и начал его отчитывать, что из-за того, что он отправлял данные, ему приходилось прятать семью на даче. "Вы понимаете, что вы творите? Вы испортили мне жизнь!" И, видя, что у нас девяти человек в одноместном карцере нет ничего, спрашивает: "Как вам здесь условия? Все нравится? Всего хватает? Ну вы же понимаете…"

Когда мы были в ИВС к нам приходили разные следователи и один раз приходил какой-то человек, я так понимаю, из ГУБОПиКа. Он спрашивал не под протокол, какие у меня есть связи с протестными ячейками, финансируюсь ли Западом и т.д. Он поспрашивал чисто формально. Возможно, мне повезло, что попался не самый идейный человек среди ГУБОПа".

Бывший арестант вспоминает самые эмоциональные моменты в ИВС на Окрестина:

"Расстраивало то, что в соседнем карцере сидит друг, а я с ним связаться никак не могу. Постоянно думаешь, что будет дальше, что ещё могут вытворить. Условия хуже не сделать, но, когда заболеваешь и просишь врача, а он не приходит несколько дней... А таблетка на Окрестина одна – уголь, которым там и зубы чистишь. Самым радостным моментом была встреча с другом на Окрестина. Когда половина людей уехала с моего карцера, то нас перекинули в соседний карцер. Нас осталось шесть человек, и мы обрадовались, что сможем лечь в полный рост, но рано было радоваться. В карцере мы стали обсуждать всё с другом, делиться впечатлениями и рассказывать, кто чему научился в карцере за эти несколько суток".

"В нашей камере в СИЗО из 24 человек, включая меня, 17 были «политическими»" 

После 10 суток в ИВС Александра и его друга отправили в СИЗО-1, где они провели около трёх месяцев. Парню отдали его передачу, которую родители ему сразу передали на Окрестина – там ее приняли, но отдали только на этапе на "Володарке".

"Меня сразу отправили в душ, а потом посадили в «отстойник»-пункт передержки перед камерой, потому что была ночь. Что меня удивило, что там была кровать и дали даже матрас. Мне было немного некомфортно, потому что я видел, что других в "отстойники" запускают по три-четыре человека, а я почему-то сидел один. Мне было страшно, я думал: "Вот я приехал в СИЗО, и если это есть всё СИЗО, то как я буду один всё время сидеть, ведь я сойду с ума?" Утром покормили и сказали, что скоро переведут в камеру. Я почитал книгу "Золотой телёнок", поел печенья из передачи родителей". 

Утром парня заселили в полуподвальную камеру, так называемый "Шанхай".

"Открывается камера и я обалдел: там на меня смотрят 23 человека. Я думаю: "Куда я попал?!" Я ещё на свободе насмотрелся этих видео про тюрьмы, поэтому сразу было страшно. Но когда я зашёл, то увидел знакомые лица с карцера на Окрестина. Они ко мне подбежали радостные, поздоровались. Я понял, что всё хорошо.

В камере, несмотря на то что была зима, было очень жарко – 24 человека в небольшом помещении. Нам не давали вентиляторов – было очень душно. Многие ходили без маек. Одеяло там точно не надо было. Теплые вёщи я сразу спрятал и больше не доставал. Только в полуподвальных камерах такая ситуация – в других по шесть-двенадцать человек, есть вентиляторы. Даже было немного завидно, когда мне другие рассказывали это.

В нашей камере из 24 человек, включая меня, 17 были "политическими". Мы сразу нашли общий язык с ребятами. Сейчас я живу в Грузии – со мной живут два моих сокамерника".

Как рассказывает Александр, про начало войны в Украине камера узнала 24 февраля из телевизора:

"Когда по телевизору начали крутить, что 24-ого началась спецоперация, то мы были в шоке. Не ожидали, совсем не ожидали… Мы думали, что и нас ещё на войну отправят. Хотя кто-то шутил, что мы, наоборот, самые защищенные и нам автомат в руки не дадут, так что безопаснее находиться здесь. Люди расспрашивали у адвокатов хоть какую-то информацию".

"Судмедэксперт, который сидел с нами за "слив" данных, написал заключение о смерти таракана" 

По словам бывшего политзаключённого, в СИЗО он почти ни с кем встречался, про кого читал ранее в СМИ. С письмами особых проблем у него не было, но так было не всегда и не у всех:

"В нашей камере были тараканы, пару раз видели крыс. И однажды мы решили похоронить со всеми почестями таракана. Я решил поделиться с друзьями этой историей в письме. Написал, что мы похоронили таракана. Судмедэксперт, который сидел с нами за "слив" данных, написал заключение о смерти. Я написал всё это в письме, но мне его вернули, потому что не прошло цензуру. Я сразу не понял, в чём проблема, но мне сокамерники напомнили кличку главнокомандующего. На следующий день нам принесли средство для борьбы с тараканами, но потом у меня около недели были проблемы с письмами.

Писем я получал большинство, но не все. Но такая ситуация была не у всех. У нас сидели люди, которым вообще письма почти не приходили. Например, Артёму Соловью за четыре-пять месяцев пришло только три письма.

Когда меня везли на суд, то в "отстойниках" встретился с Акихиро Гаевский-Ханадой. Очень весёлый парень, был на позитиве. Рассказал, что приезжает на суд: съедает бутерброд и спит. Уже прокурор устал читать эти материалы дела, судья сидит в телефоне. Они приезжают и просто засыпают под эту читку. По его словам, один из эпизодов, который ему вменяют, это организация митингов, когда ему было шесть лет. Пожелал мне удачи на суде и сказал, что там нечего бояться".

"На меня смотрели – вроде слушали, но, по-моему, им было всё равно" 

Уголовное дело против бывшего студента вёл следователь майор юстиции Кудреко Н.В. Рассматривали его в суде Заводского района Минска. Александра судили по двум статьям Уголовного кодекса – ч. 1 ст. 342 (участие в групповых действиях, которые грубо нарушают общественный порядок) за участие в Марше 16 сентября и ч. 6 ст. 16 и ч. 1 ст. 342 (пособничество в организации таких действий) за отправку фото в чат-бот "Nexta". Суд Александра начался с того, что его потерял конвой после досмотра, вели его по пустым коридором, “как особо опасного преступника”.  

“В письмах я попросил родственников и друзей не приходить на сам суд, чтобы меня не смущать. Судья половину процесса просидела в телефоне, прокурор смотрела в окошко – особо меня не слушали. Представительница "Минсктранса" встала, зачитала иск с листика и попросила её освободить.

На суде я придумал историю, что я студент, изучающий влияние политических партий на общество, поэтому решил провести себе практическое занятие. На меня смотрели – вроде слушали, но, по-моему, им было всё равно. Прокурор запросила три года "химии". Адвокат пыталась меня защищать: какое пособничество через фото и мне было 18 лет тогда".

В итоге судья Анжела Костюкевич приговорила Александра 29 апреля к двум с половиной годам ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа ("химии"). Друга Александра, с которым его задержали, осудили через месяц к трём годам "домашней химии".

"Считалось, что во время заключения я учился в университете" 

Александр Карпук. Фото из личного архива бывшего студента

На момент задержания Александр учился на четвертом курсе очном отделении на факультете международного права в Белорусском институте права, но во время заключения его отчислили. В этом году парень должен был получить диплом. 

"Когда я вышел, то сразу пошёл в свой университет спросить, почему меня отчислили. Официальная причина моего отчисления – неоплата обучения. Хотя задержали меня 6 февраля, а отчислили только в 20-х числах апреля. Считалось, что во время заключения я учился в университете. Мне ещё за это и счёт выставили.

Я учился хорошо, считался отличником, участвовал в конкурсах. Кстати, в 2019 году  я проходил практику в суде Заводского района, где через три года меня и осудили. На момент задержания у меня началась преддипломная практика в Министерстве транспорта и коммуникаций, которые мне в итоге выставили иск за «блокировку дорог» в шесть тысяч рублей. Те, у кого я проходил практику, одни осудили меня, а вторые выставили иск.

Но, если абстрагироваться от всех обстоятельств и ситуации, то сейчас в СИЗО я прошёл хорошую и интересную практику: я выучил статьи, на соседней кровати был бывший юрист. Мы с ним консультировали всю камеру по документам. Было интересно".

"Рад был прогуляться не вокруг скамеечки, а прямо" 

После суда Александра выпустили на свободу до направления в исправительное учреждение.

"Было тяжело первое время, когда я переживал, что подвёл родителей, ведь они обеспечили образование, возлагали какие-то надежды на меня. А когда стало понятно, что не так всё страшно на самом деле, и в камере попались нормальные люди, то стало попроще с моральной точки зрения. 

На свободе приятно было принять ванну, а не душ. Рад был прогуляться не вокруг скамеечки, а прямо. Когда посмотрел, сколько людей задерживают за митинги, то воспринимается по-другому это всё. Когда ездил в автобусе и думал, что, возможно, я сейчас в автобусе еду с каким-нибудь бывшим заключённым".

"Круто видеть людей, объединенных одной идеей"

Александр подал апелляционную жалобу на приговор, но она ничего не изменила.  Сам процесс занял около семи минут. Бывший студент решил покинуть Беларусь и сейчас находится в Грузии. Александр планирует перебраться в Польшу и надеется, что там доучиться. Парень мечтает вернуться в Беларусь, когда это станет безопасно для него.

"У нас там как раз планировался ремонт в квартире – надо было помогать, а я так умно ушёл от этого (смеётся).

Очень хочется увидеть Беларусь в другом свете, потому что я видел её только такой, какая она есть, ведь я родился при Лукашенко и жил при нём, другого ничего не видел. Та атмосфера, которая царила на митингах, мне очень понравилась. Это круто видеть людей, объединенных одной идеей. Все друг другу помогают: когда жара, то дадут попить, если нужно, то подвезут куда-то. Когда вся столица под бело-красно-белыми флагами празднует победу на выборах, то было приятно осознавать, что ты не один. Надеюсь, это никуда не пропала у тех людей, которые остались в Беларуси, и когда наступить момент, это проснётся в них снова и всё произойдёт, как надо".