Спорт в заключении: как право превратилось в метод давления
В 2015 году Международная хартия физического воспитания, физической активности и спорта ЮНЕСКО задекларировала доступ к физическому образованию как фундаментальное право каждого человека. Это означает, что доступ к физической активности должен быть обеспечен в том числе и заключенным. Однако на практике люди за решеткой не просто лишены этого права — оно оказалось еще одним методом давления властей, когда создаются невозможные условия для любой, даже минимальной физической активности.
Поэтому "Вясна" расспросила людей, которые сидели на сутках, в СИЗО, колонии, в ПКТ и ШИЗО, чтобы рассказать, какие условия для занятий спортом были во время их заключения и как возможность физической активности влияла на их состояние.
Сутки: невозможные условия для спорта
Самые худшие условия для занятий созданы в изоляторах временного содержания, где люди сидят на сутках: переполненные камеры, тяжелое психологическое состояние в первые дни после задержания, отсутствие самых необходимых средств гигиены делают невозможным даже минимальную физическую активность. Профессиональный гимнаст и артист "Цирка дю Солей" Семен Букин рассказывает, что во время отсидки своих 15 суток в ноябре 2020 года он почти не мог заниматься, что для него приравнивалось к пыткам.
— Первые шесть суток в Жодино нас было 18 человек на шестиместную камеру, — вспоминает он. — Поэтому не было ни места, ни желания заниматься: я был в таком состоянии, что просто ничего не хотел. Только на пятые сутки нас отвели на прогулку в помещение, приблизительно 5х5 метров, и там был турник — я не смог пройти мимо него. Даже учитывая небольшой перерыв, подтягиваться было тяжело, а на следующий день болели мышцы, что было приятно.
Когда меня перевели в Могилев, там было помещение побольше: я пару раз имел возможность сделать какие-то отжимания, стойки на руках, приседы. Я хотел, чтобы у меня просто не болело тело, потому что без нагрузок именно так и происходит — такая уже привычка. Я помню, что было много энергии, которую некуда было деть, не хватало и снарядов для нормальных занятий. Для таких, как я, отсутствие физических упражнений — жесткое насилие, даже в психологическом плане.
- Семен Букин. Фото: by.tribuna.com
После освобождения Семен приходил в физическую норму около недели. Психологически было несколько проще, так как в профессиональном спорте он адаптировался к давлению: парень отмечает, что издевки милиционеров не показались ему чем-то необычным, по сравнению с диктаторскими методами одного из своих тренеров.
Политзаключенная тренерка по йоге Инна Широкая рассказывала, что женщины компенсировали ужасные условия занятиями йогой, медитациями, мантрой "Ом", пранаямами.
СИЗО: ограниченное пространство и нехватка воздуха
Когда ты попадаешь в СИЗО, в камере мало пространства даже для того, чтобы просто двигаться, не говоря уж о полноценных занятиях спортом. Однако при ограниченных прогулках и отсутствии спортивного инвентаря люди пытаются находить любые возможности подвигаться.
Инна Широкая старалась делать упражнения, так как понимала, что обездвиживание приведет к печальным последствиям. Политзаключенная также приводила другим женщинам аргументы в пользу занятий и предлагала техники, чтобы снять угнетенное состояние, но старалась не нарушать чужие личные границы. В камере были занятия на шконках на растяжку и приведение себя к шпагату, на прогулке женщины также показывали друг другу разнообразные упражнения и постоянно ходили по маленькому дворику: по десять минут в каждую сторону, чтобы не так сильно кружилась голова.
— После тюрьмы я еще месяц хромала, так как привыкла ходить по окружности в маленьком ограниченном пространстве, — рассказывает Инна. — Я видела, что у людей были проблемы с суставами, сильно теряли или набирали вес. Мне удавалось сохранять хорошую физическую форму только потому, что я использовала все свои навыки преподавательницы йоги. Некоторые комплексы я преобразовывала: чтобы не ложиться на каменный грязный пол, убрала из "Приветствия Солнцу" и "Приветствия Луне" асаны, которые надо было выполнять лежа. Некоторые перевернутые асаны мы выполняли только на верхних шконках и даже уступали на время упражнений свои места тем, кто "жил" на первых ярусах. Я обязательно делала утреннюю пранаяму Бхастрику и Капалабхати: это было громко для шести утра и мне было неудобно от издаваемых звуков. Однажды одна из сокамерниц сказала, что это звучит мерзко — пришлось объяснять пользу и почему я профессионально не могу перервать практику.
- Инна Широкая. Фото из личного архива героини
И хотя Инна старалась приобщить к занятиям остальных, не всегда люди были достаточно мотивированными, поэтому вскоре она перешла к самостоятельным упражнениям. Однако перед выходом оставила в общей тетради для записи стихов и песен комплексы йоги и правильные позы асан, которые помнила. Инна отмечает, что ей было важно таким образом поддержать других.
Политзаключенная также рассказывает, что утратила уровень квалификации и после выхода из СИЗО начинала все с нуля. К тому же даже на свободе ее ежедневная практика вызывала тревожные ассоциации, поэтому она до сих пор не может вернуться к личным медитациям: теперь они вызывают ПТСР. Выход женщина нашла только в практиках с другими участниками, где она может чувствовать себя безопасно.
— Первое время я задыхалась даже от небольших нагрузок, у меня сильно испортилось зрение, начались проблемы с зубами, вылез давно забытый пиелонефрит и проблемы с почками. И, конечно, проблемы с психикой, — вспоминает Инна. — Выход психически полноценным человеком из тюрьмы невозможен. Мне понадобилась серьезная реабилитация, которая необходима и по сей день. Из-за срочного бегства я не смогла пройти полное медицинское обследование, сдать анализы (в камере были ВИЧ- и гепатит-инфицированные), пропить нужные лекарства. Я надеюсь, что со временем это все наверстается. Я работаю с психологом, продолжаю преподавать и делиться опытом, стараюсь оказывать себе своевременную медицинскую помощь, пью витамины. Дай бог, все станет на свои места. Каждый раз, когда я вижу тот колоссальный ущерб, который я понесла из-за мести моего государства, я вспоминаю тех, кто до сих пор не смог вырваться из лап карательной системы.
Психологическая помощь: Трудности адаптации освободившихся политзаключенных и способы им помочь
Политзаключенная Татьяна Борисович рассказывала, что физические упражнения помогали ей сохранять здоровье и не сойти с ума.
— Когда тренируешься, ум становится холодным, — говорила она. — Каждый день понемногу я делала зарядку, приседания, на кровати выполняла упражнения на пресс, ноги и спину.
Она также советовала присылать в письмах политзаключенным примеры упражнений, которые можно выполнять в ограниченном пространстве.
— У нас была спортивная камера, ведь с нами был Максим Знак, — рассказывает политзаключенный Андрей Шляпов. — Он нас тормошил и постоянно подбивал заниматься. Когда его этапировали, не все продолжили это делать. Я же интересовался упражнениями с весом собственного тела еще до задержания, поэтому, опираясь на тот опыт, составил себе график тренировок в СИЗО, насколько это возможно. Однако нужно было присматриваться, чтобы это особо не заметили: я слышал, что в определенных местах заключения за занятия спортом могут посадить в карцер, избить или повесить "полосу", что ты готовишься сбежать.
- Андрей Шляпов. Фото из личного архива героя
Андрей старался организовать свои тренировки таким образом, чтобы заниматься в то время, когда меньше людей курят: обычно это время после обеда, когда все расходятся по своим кроватям и освобождается пространство в камере. По понедельникам политзаключенный приседал с полными полуторалитровыми бутылками, заброшенными в сумку. В среду — отжимался. В пятницу — подтягивался на нарах двумя руками.
— Там все ограничивалось исключительно твоей фантазией, — объясняет Андрей. — Если ты хочешь заниматься, будешь это делать. Помню, какой роскошью был момент, когда нас зимой вывели втроем в один из самых больших двориков на "Володарке" — я смог просто побегать 15-20 минут по кругу. Это были те времена, когда разрешали ходить на прогулки частью камеры, ближе к лету правила изменили: если кто-нибудь из камеры не хотел идти на прогулку, оставались все.
Политзаключенный Виталий Жук рассказывает о важном аспекте занятий в СИЗО по сравнению с колонией. Пока ты находишься в СИЗО, у тебя есть возможность позволять себе тратить больше энергии на занятия спортом, потому что есть возможность подкрепиться дополнительными калориями, купив на "отоварке" сухое молоко, фрукты, детское питание или полакомившись передачками.
— Но полноценно заниматься в тесной камере невозможно, — говорит Виталий. — В 12-местной камере одновременно могут ходить разве что двое, пока остальные сидят за скамейкой, но движения там не хватает, так как прогулки также максимум час в день — так легко зачахнуть. Поэтому люди начинали делать упражнения. Кто-то выбирал относительно пустое место и свободное время, чтобы ходить по камере, кто-то ложился на кровать и тренировал пресс. Можно было заполнять водой пустые бутылки от сока, чтобы получилась гиря, или покупать соль. Сотрудники понимают, что таким образом ребята занимаются спортом, поэтому забирают воду и соль во время проверок, а недавно вообще запретили покупать соль в пакетах.
Были и другие методы давления на тех, кто пытался делать в СИЗО физические упражнения: если коридорные замечали, что кто-нибудь снимал футболку, чтобы ополоснуться водой после занятий, то залетали в камеру и пугали нарушениями и ШИЗО, ведь формально нахождение в камере без майки — нарушение распорядка. Хотя мужчин это не останавливало: например, политзаключенный Святослав Герасимук умудрялся бегать в камере на месте, создавая имитацию беговой дорожки.
— Все это — сталинская система, — говорит Виталий Жук. — Ограничить человека в движения, чтобы он атрофировался. Ты не можешь заниматься полноценно — даже прогуливаться. Когда 12 человек одновременно попадает в прогулочный дворик, невозможно ходить всем вместе от стенки до стенки. Поэтому мы становились в круг и ходили сначала по часовой стрелке, а потом — резко против. Так все могли двигаться одновременно.
Колония: спорт как привилегия
В колонии чуть больше возможностей держать себя в физической форме, менее ограниченное пространство. Однако учитывая абсолютно не калорийную еду, маленькое количество денег на отоварку и небольшие передачи, при хороших физических нагрузках человек не может полноценно питаться. Зачастую лучшее решение в такой ситуации — не заниматься физическими нагрузками вовсе, чтобы не навредить себе.
- Виталий Жук. Фото из личного архива героя
Виталий Жук рассказывает, что давление на заключенных исправительной колонии № 2 в Бобруйске, которые хотят заниматься спортом, начинается еще на двухнедельном карантине, который обязательно проходят все перед тем, как их переведут в отряд.
— На карантине нас каждые два часа выгоняли на мороз, — вспоминает Виталий. — И там, просто чтобы немного согреться, мы с Юрой Белько пытались опираться на скамейку и отжиматься. Но как только начали, выбежали сотрудники и стали говорить, что нельзя этого делать, потому что могут приписать попытку побега. Поэтому если мы дальше отжимались в карантине, второй человек стоял на страже.
В отрядах есть так называемые "локалки" — окруженное ограждением пространство, которым пользуются два-три отряда. Там есть турники, на которых можно заниматься в свободное время. Однако если ими одновременно хотят воспользоваться люди из трех отрядов, получается ряд неудобств: люди вынуждены тратить все свое свободное время, чтобы дождаться очереди. Кстати, в эти пару часов у заключенных также появляется шанс побегать, не рискуя получить бирку "склонного к побегу". Но лучшее, что есть в колонии для физической активности, — спортивный зал.
— Это мечта, учитывая, что зимой или осенью заниматься на турниках сложно, — говорит Виталий Жук. — Но большой вопрос — кто туда попадает. Спортивный зал оказывается такой же привилегией, как и дополнительная посылка, свидание или еще что-нибудь положительное со стороны администрации. Большая часть тех, кто там занимается, — завхозы и дневальные, люди, которые сотрудничают с администрацией. Да, они также могут посещать зал только в личное время, но у них нет таких ограничений на отоварку: получается полноценный здоровый образ жизни. Политзаключенных туда не допускают сразу.
Психологическая помощь: Как справиться с изоляцией в одиночной камере и во время вынужденного бегства
Однако совсем другая ситуация — в ШИЗО или ПКТ. Там люди делают определенные физические упражнения, скорее, чтобы согреться, особенно если попадают туда осенью или зимой. Если человек попадает туда летом, он делает упражнения хотя бы для того, чтобы мышцы не атрофировались: в условиях ограниченного пространства начинают болеть суставы, кости и позвоночник. К тому же заключенный еще больше ограничен в питании: в ШИЗО вообще нельзя получать передачки, в ПКТ их вес может достигать максимум двух килограммов.
— Там ты вынужден балансировать между доступным питанием и физической активностью, чтобы чувство голода не накрыло тебя еще до обеда, — рассказывает Виталий Жук. — Фактически там можно отжиматься, приседать или тренировать пресс. Последнее делать очень сложно: когда делаешь это на твердом полу, снова начинает болеть позвоночник. Представьте, как человек занимается зимой: он слаб, голоден, но должен делать упражнения, чтобы согреться. Как только я пытался делать минимальные упражнения, меня клонило в сон. Все эти обстоятельства в итоге только вредят человеку. Это очень сложно психологически: упражнения одновременно и ослабляют, и согревают тебя. И такой стресс с людьми происходит каждый день ПКТ. Человек в таких условиях начинает атрофироваться — теряет вес, постоянно мерзнет, не получает питательных веществ. Это уничтожение человека без прямого физического контакта, просто геноцид, в котором участвуют все. Например, Евгений Пропольский ходил "на турники", но после частых ШИЗО сказал, что перестал заниматься, так как у него постоянная слабость.
Получается, более или менее заниматься физическими упражнениями в заключении возможно разве что в колонии, если есть доступ к турникам и бегу. Однако в ситуации, когда многочисленных политзаключенных не выпускают из карцеров и ПКТ, сложно утверждать, что право заключенных на физическую активность реализуется хотя бы минимально. Это наносит здоровью людей непоправимый вред, который вряд ли можно будет как-то компенсировать.
