"Рождённая под дубинками на Чернобыльском шляху". Как начиналась "Вясна"

Правозащитный центр "Вясна" появился в 1996 году. Тогда Алесь Беляцкий был директором музея Максима Богдановича в Минске, но после разгонов массовых протестов он начал помогать репрессированным вместе с другими сотрудниками музея. В это время у Бяляцкого и возникла идея создания правозащитного центра. Мы собрали воспоминания разных людей, заставших то время. В материале использованы отрывки из книг "20-я Вясна. Сборник эссе и воспоминаний", "Наша Вясна. История в личностях".

Чернобыльский шлях-1996

Алесь Беляцкий:

«"Вясна" начиналась тогда, когда всю весну 96-го года шли массовые акции, проходившие по разным причинам. В апреле — в связи с так называемым Союзным договором с Россией, который Лукашенко собирался заключать с Ельциным. Перед этим отмечалось 15 марта — День Конституции, после 25 марта — День Воли, когда прошла большая демонстрация по проспекте Независимости до Оперного театра и здания Белтелерадиокомпании на Красной, где требовали прямого эфира, потому что тогда уже были проблемы с информацией и её распространением. Тогда было возбуждено уголовное дело за нарушение порядка, но оно ничем не кончилось. А 26 апреля на площади Якуба Коласа собралось 40-50 тысяч человек, которые пошли после по проспекту Независимости до цирка и по улице Богдановича до Дворца спорта, где был проведён митинг. Во время этой демонстрации милиция перекрыла дорогу машинами, были выставлены кордоны ОМОНа, и всё это сопровождалось жёсткими столкновениями с людьми.

Алесь Беляцкий спорит с Семёном Шарецким, в то время — депутатом, председателем Верховного совета, призывающего людей на площади разойтись. Фото из книги Сергея Наумчика "Девяносто шестой"

Для меня было предельно понятно, что проявился вовсю фирменный стиль Лукашенко и что так оно будет и дальше. Необходимо было что-то противопоставлять этому государственному насилию. Вскоре на офисе БНФ по моей инициативе была собрана группа людей, в которую входили Галина Ващенко, Майя Кляшторная и ещё несколько человек, которая начала срочные действия по сбору информации про задержанных, поиску помощи семьям. Вскоре такую помощь в виде продуктов: макароны, масло, крупа — мне передал один из моих хороших знакомых, фамилию которого пока что рано ещё называть. В музее Богдановича мы с сотрудниками музея фасовали эти продукты в полиэтиленовые пакеты с фирменным знаком музея Богдановича, а после раздавали потерпевшим и их семьям.

1997. Дочь расстрелянного поэта Тодора Кляшторного Майя Кляшторная (справа) во главе колонны с образом Матери Божьей Чернобыльской. Фото: "Радио Свобода"

...Таково было начало деятельности Правозащитного центра "Вясна". Окончательно решение о создании самостоятельной правозащитной организации назрело в скором времени, когда на одном из митингов я подошёл к руководительнице БХК и спросил, почему они не помогают материально Славомиру Адамовичу (поэт, был первый, кто во время президентства Лукашенко потребовал в суде переводчика с русского на беларусский язык, был осуждён на 10 месяцев тюрьмы за стихотворение «Убей президента» — прим. ред.), который на то время сидел уже в витебском СИЗО. У Славомира была одна только мать, которая жила на деревне и не имела существенных материальных доходов. Естественно было, что его нужно было поддерживать передачами. Татьяна ответила, что Хельсинкский комитет ставит более широкие задачи и не занимается индивидуальной помощью сидельцам. На этом же митинге я походил среди участников и пособирал деньги на помощь Славомиру. Там же находилась и его мать. Все собранные деньги были переданы ей. А я решил, что, если Хельскинкский комитет не считает нужным этим заниматься, значит, этим будем заниматься мы.

Также с самого начала я начал создавать хронику репрессированных, первый вариант которой появился в книжке «Минская Вясна-96», а затем она регулярно пополнялась в «Беларусских ведомостях», которые в эмиграции начал издавать Зенон Позняк. Фиксация нарушений прав человека стала одной из главных задач ПЦ «Вясна».

Центральным направлением нашей работы стала помощь жертвам политических репрессий и информирование общественности об этих репрессиях. Все делалось на абсолютно добровольных началах. В то время я работал директором Литературного музея Максима Богдановича, был секретарём Управы БНФ. Учитывая, что тогда Фронт был основной активной уличной силой, больше всего жертв было как раз среди членов БНФ. В 97-м году к этой работе присоединились несколько девушек-волонтёрок из числа сотрудниц музея – например, Полина Степаненко. Постепенно мы расширили свою работу и начали искать контакты в регионах, потому что репрессии развернулись по всей Беларуси.

После нескольких месяцев работы Татьяна Протько предложила мне возглавить Минскую городскую организацию БХК. Но, посоветовавшись с Винцуком Вечёрко, я решил не бросать попытки создания самостоятельной правозащитной организации. Как показывают последние 15 лет нашей деятельности, это был правильный путь».

Наталья Пинчук, жена Алеся Беляцкого:

«Надо понимать, что Алесь — человек с обострённым чувством справедливости. Поэтому все эти процессы происходили естественным образом, как продолжение реализации его как личности и того, что он считал справедливым. Сколько я его знала, он находился в тех или иных сообществах: "Тутэйшыя" и так далее. Это всё логически вытекало одно из другого, включая и правозащиту. Алесь всегда в эпицентре беларусской жизни, он действует там, где прежде всего нужна помощь.

Для него это было важно, а иначе он просто не мог. Ненормированный рабочий день — это про Алеся. Я всегда удивлялась, откуда у него силы брались. Ему от рождения очень много дано, он может браться за несколько дел одновременно и все это делать».

Галина Ващенко (Позняк), депутат Минского горсовета, жена Зенона Позняка:

Галина Ващенко (слева) на митинге БНФ против путча в 1991 году

«На поддержку всех задержанных и их семей деньги во Фронте собирались активно. Уже была образована Комиссия по сбору средств в поддержку репрессированным из нескольких человек. На все пожертвования составлялись отчёты (сколько денег и кто сдал, кому были распределены). Чаще всего я старалась выделить Анне Сивчик (жена активиста БНФ Вячеслава Сивчика — прим.), помню, Алесь Беляцкий меня даже сдерживал: "Достаточно, ты уже слишком много ей выделяешь". Потом, когда я поехала в эмиграцию, он возглавил эту комиссию, и она вошла в "Вясну-96"».

Елена Лаптёнок, правозащитница "Вясны":

«"Вясна" родилась в стенах музея Максима Богдановича, где работал директором на то время Алесь Беляцкий. "Вясна" вызревала не один год: сначала это была городская организация "Правозащитный центр «Вясна-96»", которая со временем оформилась в республиканское объединение с филиалами в разных регионах страны. Тогда правозащитников в чистом виде и не было, были партийные активисты, общественные, культурные деятели, возрожденцы беларусской национальной идеи. И, когда в независимой Беларуси начались массовые репрессии, надо было кому-то взять на себя организацию помощи жертвам политического противостояния. Вот они и взяли. Уже потом членами организации постепенно усваивалась теория прав человека, на семинарах изучались международные механизмы и процедуры».

"Вясновцы" на акции против политических исчезновений возле КГБ в 2000 г. (Слева направо: В. Стефанович, А. Беляцкий, Т. Ревяко и А. Лаптёнок)

Татьяна Ревяко, правозащитница:

«Тогда появились первые политические заключённые в новейшей истории Беларуси — был арестован Славомир Адамович, после Чернобыльского шляха впервые были брутально задержаны более 200 человек, начались уголовные политические дела: Юрий Ходыко, Вячеслав Сивчик... Появилась проблема — и кто-то должен был ответить на новый вызов. Надо было начинать с элементарных вещей. Люди пошли на митинг — и куда они исчезли? Как найти этих людей? Никто не знал, что такое Окрестина — это сейчас общественным активистам эта улица известна с первых шагов их деятельности. И, в то же время, после массовых задержаний на Чернобыльском шляхе люди приносили в музей продукты, чтобы передавать их заключённым и поддержать родных. Стихийная помощь. Помню музейные коридоры, заставленные коробками. Сотрудники музея на кухне на втором этаже нарезали сало для передач. Но тогда не было восприятия, что это начало чего-то нового в жизни.

У нас вначале не было ощущения, что формируется какая-то организация. Мы думали, что эти репрессии вскоре закончатся, что мы всё преодолеем, что сейчас нужно помочь людям, а потом все будет хорошо, и мы снова будем заниматься литературой».

Полина Степаненко, писательница, литературоведка, правозащитница:

«Весной появляется ощущение близких перемен. Оно есть, оно висит в воздухе. Так было и в 1996 году, когда в Минске произошли массовые репрессии против участников мирных акций протеста. Тогда и возник правозащитный центр "Вясна-96" — как надежда на ту весну, которая не была ещё, но будет, обязательно придёт.

В 1996-м году, когда проходили массовые акции, действительно была такая ситуация, что неясно было, сколько людей задержали, куда их везут. Это теперь уже все эти названия — Окрестина или СИЗО КГБ — на слуху, а раньше люди этого не знали, так как не было массовых задержаний. Люди много знали о сталинских репрессиях, что тогда в Куропаты возили, а куда возили в 96-м фактически было неизвестно. И вот тогда появилась инициативная группа, которая собирала эту информацию, помогала родственникам, носила передачи (на тот момент, видимо, был только Беларусский Хельсинкский комитет, который не занимался такими практическими вопросами, как передачи, составление списков задержанных). Все люди, которые входили в эту инициативную группу, работали ещё где-то на государственной работе — тогда это было возможно. Мы вот работали в музее Максима Богдановича.

Однажды я увидела, как Алесь Беляцкий несет какое-то сало, говорит: "Помоги мне порезать". Спрашиваю: "Зачем?". Говорит: "на передачи". Мы стали нарезать сало, раскладывать чеснок, а после повезли всё это на Окрестина. И Беляцкий мне всю дорогу говорил: "Ты передаёшь передачу Борису Хамайде. Запомни — Борису Хамайде!" Бориса Хамайду я на тот момент никогда не видела и вообще впервые увидела его где-то в 2010-м году, а до того для меня он был такой мифологический человек».

Сотрудники музея Максима Богдановича на акции памяти поэта. Минск, май 1996(7) г. Фото: БДПЧ

Сергей Наумчик, журналист

«В то время государственные СМИ уже не сообщали того, о чём, как считали власти, людям знать было не нужно. Не сообщили они и о создании "Вясны-96", которая позже превратилась в авторитетную правозащитную организацию во главе с Алесем Беляцким. Но летом 96-го организация составила большой список избитых, задержанных и осуждённых. Переполнялись рассказами репрессированных и немногочисленные независимые издания».

Татьяна Жданович (Снитко), журналистка

«Вот это, кажется, и есть самое интересное в истории правозащитного движения Беларуси — то, что после вала репрессий 1996 года абсолютно независимо друг от друга возникали группы людей, которые иногда почти не были знакомы друг с другом, но стремились к солидарности с пострадавшими от репрессий.

В отличие от множества неравнодушных одиночек-любителей, круг Алеся Беляцкого был более организованным. Поэтому он просуществовал в конце 90-х дольше, чтобы в скором времени перейти в новую форму. Самое же главное было в том, что Беляцкий и его друзья подошли к делу системно. Они вывели дело помощи репрессированным с уровня любительского на действительно профессиональный.

Даже то, кого и как Алесь приглашал сотрудничать, уже говорило о его наблюдательности и осведомлённости, кто есть кто и кто что делает».