Правозащитница и волонтёрка "Вясны" Мария Тарасенко: "Я имею уникальную возможность поддерживать людей"
Правозащитнице и волонтерке "Вясны" Марии Тарасенко 50 лет. Почти всю жизнь она прожила в родном Гомеле: освоила профессию технолога, работала на швейных предприятиях. Но 2019 год перевернул ее судьбу: она стала бороться с несправедливостью государства в отношении людей, сначала во время Декрета "О тунеядцах" (официальное название — Декрет о предупреждении социального иждивенчества), а потом — во время репрессий после 2020 года.
Борясь с несправедливостью, Мария сама дважды попала в ее жернова: в 2020 она была вынуждена уехать из Беларуси в Украину, где встретила войну, а потом переехала в Литву. Сегодня женщина рассказывает нам свою историю.
- Мария Тарасенко, 2023 год
"Я защищаю свое человеческое достоинство”
— До 2019 года моя жизнь была обычной: я работала, когда вышла замуж, стала домохозяйкой. Я интересовалась общественной жизнью, понимала: в Беларуси происходит что-то не совсем нормальное, отсутствуют демократия, свобода слова, я не могла этого принять. Но особенно мое человеческое достоинство затронул Декрет "О тунеядцах", так как в нем легко заметить открытую дискриминацию: если человек не работает, он должен что-то платить. Поэтому я приняла решение бороться с этим, хотя в условиях тотальной диктатуры это был смелый шаг. Но в определенных жизненных ситуациях я имею принципиальную позицию, не боюсь отстаивать свои права, так как защищаю свое человеческое достоинство и показываю беларусскому обществу, что много с какими вещами нельзя мириться. Мы должны понимать, что для человека очень важно быть свободным: отстаивать свои права и не мириться с несправедливостью и беззаконием.
- На суде Леонид Судаленко, Мария Тарасенко, Андрей Стрижак
Я подала гражданский иск, чтобы показать, что Декрет "О тунеядцах" — неконституционный, несправедливо преследовать людей за то, что они не работают. По факту это показывает, что власти поддерживают принудительный труд. В этом меня поддерживал наш гомельский правозащитник Леонид Судаленко, с которым мы вместе прошли все стадии судебных разбирательств моего дела. Когда мы ничего не добились ни в районных, ни в областных судах, в 2019 году подали жалобу в Комитет по правам человека ООН. Второй нашей целью было привлечь внимание общественности к этой проблеме. Мы пытались подавать заявки на проведение акций, уличных шествий в Гомеле и области, так как для города и районных центров были очень актуальны темы безработицы, отсутствия возможностей для развития. Как так — люди уезжают на заработки за границу, но их называют тунеядцами и выставляют большие счета за коммуналку. Но все наши заявки отклоняли по разным причинам.
- Мария Тарасенко и Леонид Судаленко
Конечно, когда я начинала публичную борьбу, я хорошо понимала, в какой стране живу и какие последствия может понести моя деятельность. Я была готова к любым поворотам и шла на это осмысленно. Я не хотела славы, а дала себе простую задачу: не мириться с беззаконием и делать столько, насколько у меня хватит сил. И оказалось, что после послаблений в 2017 году, в 2019 году против второй редакции Декрета протестовало уже не так много людей, и я оказалась самой известной "тунеядкой", которая боролась против этого. Соседи смотрели на меня с удивлением и недоразумением, будто я что-то неизвестное. С другой стороны, многие поддерживали: писали добрые слова в соцсетях, но открыто протестовать не решались. Потом власть стала давать отсрочки: надеюсь, в этом есть и наша с Леонидом Леонидовичем заслуга.
"Я дважды стала беженкой"
— Во время ковида в 2020 году мы немного приостановили активность. Но накануне августа 2020 года у людей появилась надежда, что мы можем что-то изменить. Это вызревало давно: хотя Беларусь и прямой наследник СССР — против природы повторять все по образцу развалившейся страны. Но цивилизованной и культурной нации беларусов власть ответила насилием и беззаконием.
Люди были возмущены результатами и часто обращались к Леониду Судаленко, чтобы оспорить сутки административных арестов, содержание в ИВС. Как человек я считала своим долгом помочь Леониду Леонидовичу и поддержать тех, кто обращался к нему за помощью. Я старалась делать, что могу, а потом узнала, что власти считали помощь преступлением. Они считали, что мы стимулировали людей выходить на протесты, но ведь мы помогали человеку, уже когда он получил наказание за участие в Маршах. В первые дни 2021 года состоялись первые обыски — в организации и на квартирах. Я не понимала, что происходит: какие такие преступления совершал Леонид Леонидович, что к нему приходят с обыском и изымают папки с обращениями людей? 18 января 2021 года нас задержали. У меня изъяли все, что попалось под руку: обжалования по судам, заявки на проведение акций, документы по моей деятельности в независимом профсоюзе, информационные газеты.
- Мария Тарасенко, 2023 год
Потом были трое суток в ИВС, допросы в ГУБОПиКе и СК, глупые вопросы и обвинения. Это было сложно, но я держалась, потому что знала: ни я, ни Леонид Леонидович не совершали ничего беззаконного. Меня отпустили под подписку о невыезде. В статусе подозреваемой я почти четыре месяца ходила на допросы о деятельности "Вясны", РЭП, протестах. Я была в шоке, как можно было бросить в кучу деятельность правозащитников и профсоюзов, выставить это призывами к свержению власти, организацией и финансированием протестов. Это было тяжело морально, каждый раз я брала с собой "тревожный пакет", так как понимала, что могу не вернуться. Когда в конце мая 2021 года я узнала, что мне предъявили обвинения в организации и финансировании протестов, у меня было ужасное состояние. Мне было непонятно: как можно делать преступление там, где его нет?
Но начался суд — полтора месяца я каждый день ходила туда, видела Леонида и Татьяну в наручниках и не могла понять, что происходит: почему они в клетке, что за странные вопросы им задают? В процессе я выяснила, что, оказывается, правозащитная деятельность в Беларуси — преступление. Что власти не потерпят, если людям будут оказывать какую-то помощь, если их несправедливо задерживают. Не знаю, с чем в ряд они ставят это — с убийством, с воровством? После того, как прокурор запросил мне два с половиной года лишения свободы, я приняла нелегкое решение: не ждать приговора, а покинуть Беларусь, как бы тяжело мне ни было.
Вынесен приговор "вясновцам" Леониду Судаленко и Татьяне Ласице
Очевидно, дело было не только в помощи протестующим: это была подлая месть государства за 2019 год. Но что поделаешь: я уехала в Украину, где пробыла пять месяцев. Один из них — под оккупацией. А потом попала в Литву. Так я дважды стала беженкой: однажды я спасалась от преследования, второй раз — от войны.
"Призываю всех беларусов верить в себя!"
— Моя история печальна с одной стороны, но с другой — благодаря тому, что со мной случилось, я имею уникальную возможность поддерживать людей. Я сильный и рассудительный человек, поэтому во всем плохом могу видеть что-то хорошее: как Инь-Ян. Осознание этого дает мне силу, помогает жить в разлуке с Родиной. Поэтому я не жалуюсь на судьбу, хотя иногда думаю: как такое вообще могло со мной произойти? А потом рассуждаю: а может, и хорошо, что так все произошло? Я верю в судьбу: некоторые моменты нельзя обойти, если они тебе предопределены.
Думаю, моя принципиальность от родителей: когда они сталкивались с несправедливостью, не закрывали глаза и не мирились с этим. Даже если в советские времена это было опасно, могли защитить себя и других. Меня воспитывали так, что надо с уважением относиться к людям и себе, уважать законы, но не оставаться в стороне, если кого-то обижают. И хотя я неконфликтный человек и уважаю разность мнений, всегда пытаюсь ставить себя на место другого, но не могу мириться с агрессией и беззаконием. В моих взглядах меня поддерживает муж, с которым мы вместе более 20 лет. Мы смотрим на вещи с разных сторон, но именно на грани наших суждений появляется истина. В определенных моментах за ним остается последнее слово, а я проявляю жизненную мудрость и редко спорю. Испытания только усилили наши отношения, в самые трудные минуты муж вдохновлял меня. Я помню его слова и советы, и даже если мы не общаемся, этот человек всегда в моих мыслях. Мне это помогает, поддерживает, дает возможность жить и делать то, что я делаю. Он всегда говорит мне: "Ничего не бойся, живи спокойно".
Хотя, конечно, в определенные моменты было сложно. Например, работать с документами без юридического образования. Но я читала законы, Конституцию — она понятно объясняет мои права и обязанности. Это было как почва, ориентир, который давал мне понимание, какие действия государства правомерны, а какие — нет. Например, отписки из райисполкома я сопоставляла с Конституцией и понимала, что не так. Когда я чего-то не понимала, то обращалась к людям, кто подсказывал и объяснял. Я считаю, главное в законе — простым языком объяснить человеку, что может и не может делать он и власть. Тогда правовой уровень людей будет повышаться, пока у нас он очень низкий. Хотя я думаю, что государство должно быть заинтересовано в таком образовании, но и общественные организации должны объяснять людям эти правила отношений. Хорошо, если бы образование такого рода начиналось еще в детском саду.
- Мария Тарасенко, 2023 год
Какие изменения в Беларуси я сделала бы сперва-наперво? Гарантировала бы свободу слова. Построила бы правильное восприятие правозащитника. Чтобы правозащитники были связью между простыми людьми и людьми на государственных должностях, которые передают чиновникам фидбэк от людей, если те хотят ввести какие-то законы, касающиеся всех.
Важно гарантировать людям свободу деятельности, чтобы они могли проявлять больше инициативы. Безынициативность — не черта беларусов, а наследие СССР. Людей загнали в рамки, нагнали страху и не дают проявлять себя. Но беларусы — самоорганизованная нация. Мы можем быть спокойными и никак не проявлять себя, но посмотрите на 2020 год: дворовые инициативы, волонтерство, протесты. На суде свидетель рассказывал, как шел по улице, увидел, как девушку тащили в автозак, и предложил задержать себя вместо нее — чужой девушки. Это жертвенность, которая характерна для всего народа. Я слушала и плакала.
Свобода слова, СМИ, людей, свободная профессия правозащитника, инициатива — это то, что формирует гражданское общество.
В свободной Беларуси я хотела бы продолжать заниматься правозащитой, мне это нравится, хотя я нашла себя в этом неожиданно. Конечно, занималась бы своим домом и грядами. Также у меня есть мечта: чтобы в Беларуси не было бездомных животных, чтобы человек, который взял в дом себе кошку или собаку, нес за нее ответственность. Здесь мог бы помочь закон, а также культивирование определенного воспитания. Я бы также занималась организацией городского пространства: чтобы видеть в городе людей, которые не боятся, которым интересно жить. Живя за границей, я вижу, как здесь все построено: культурные мероприятия, отношение к архитектурному наследию, коммуникация чиновников и общества. Здесь бурлит жизнь — я хочу, чтобы так было и в Беларуси. Я верю и надеюсь, что однажды вернусь туда. Из-за стольких сложностей эта вера не пошатнулась. Я всегда считала, что все делала правильно, что моя принципиальная позиция достойна. Я буду делать, что должна, а я должна делать то, что идет на пользу моей Родине.
Что бы я посоветовала делать беларусам в такой же ситуации? Верить в себя и свои силы, несмотря на все беззаконие и преследование. Ни на каплю не переставать верить в себя и не отказываться (хотя бы внутренне!) от своих убеждений. Призываю всех беларусов верить в себя!
