"Когда силовики узнали о моей эпилепсии, уменьшили разряд электрошокера". История бывшего заключенного

Осенью 2023 года к минчанину Кириллу Иванову в квартиру ворвались силовики. Во время задержания его, больного эпилепсией, сильно избивали электрошокером. Минчанина приговорили за комментарий о сотруднике пограничной службы на два года "домашней химии". Во время отбывания наказания у мужчины в телефоне нашли переписку, в которой минчанин выражал поддержку Украине. На Кирилла начали сильно давить и угрожали отправить в колонию. Из-за угрозы опасности мужчина уехал из Беларуси.

Кирилл рассказал "Вясне" о российском триколоре и флаге СССР в кабинете ГУБОПиК. Как в милицейском бусе его сильно избивали, как конвоиры запрещали говорить в тюрьме, откуда у него синяки по всему телу. А также, как инспекторы на "домашней химии" стремятся отправить политических заключенных в колонию.

Кирилл Иванов. Фото из личного архива героя

Минчанин много комментировал в интернете еще и до событий 2020 года. Всегда старался никого не оскорблять, но иногда некоторые резкие словечки проскакивали, говорит собеседник. На Кирилла завели уголовное дело за осенний комментарий 2021 года в тг-канале "Усы Лукашенко" под видеороликом о начальнике отдела связи Госпогранкомитета.

"Я посмотрел, что этот пограничник выглядит очень молодым, а уже имеет звание полковника. Написал: "Не слишком ли молод этот выпердыш для полкана?"

"Заткнись, тварь". Задержание

Через два года после написания комментария, в октябре 2023 года, к Кириллу в квартиру пришли "люди в масках". Сотрудники ГУБОПиК в семь утра выломали дверь в тамбуре и начали ломиться в дверь квартиры.

"Я решил открыть им дверь. Ко мне вломились пять человек в полной амуниции. Первый был со щитом и направил на меня пистолет. Меня сразу положили на пол, руки за спину. Никто не представился. На любое слово в их сторону я получал удар по ногам и оскорбительное: "Заткнись, тварь". Я сказал им, что ничего подписывать не буду, пока не придут понятые. Один из силовиков отвел меня в ванную комнату и говорит: "Ты вообще понимаешь, кто к тебе приехал?" И дальше начал меня сильно избивать. Бил руками по лицу, в живот.

Силовики даже не сообщили, из-за чего пришли ко мне. Я очень долго из них вытягивал, в чем вообще дело. В ответ один из них спросил: "Ты в интернете разную ху*ню писал?" Только в кабинете ГУБОПиК на допросе мне уже сказали конкретную причину".

"Ты что, змагар?" В бусе били ногами и электрошокером

После обыска силовики посадили Кирилла на пол буса, где начали сильно избивать ногами и электрошокером. Старший силовик сел спереди и дал приказ коллегам: "С этим надо поговорить. Слишком он борзый". Кирилл находился на ступеньках на входе в бус, а силовик передвигался по проходу и бил с разгона. Мужчину спрашивали: "Ты что, змагар?" и сразу били ногой в лицо.

"Также меня дважды избивали электрошокером, от которого остались большие следы на руке, ноге и животе. Силовики сразу спросили, имею ли я хронические заболевания. Когда узнали, что у меня эпилепсия, то приказали уменьшить разряд электрошокера. У меня спрашивали, кого я поддерживаю в войне. Ответил, что я за Украину. Тогда силовики с издевательством спрашивали: "Может ты еще и за Израиль?" И про "где вы были 8 лет?" тоже было. Спрашивали, когда началась Вторая мировая, а когда Великая отечественная войны".

В кабинете висел российский триколор и флаг СССР. Допрос в ГУБОПиК

Далее Кирилла увезли на допрос в отделение ГУБОПиК. Из-за заболевания эпилепсией мужчина испытывает проблемы с вестибулярным аппаратом –- он плохо передвигается по лестнице.

"Я был в наручниках и попросил их расстегнуть, чтобы держаться за перила. В ответ силовик очень сильно два раза ударил меня в бедро. Это был самый болезненный удар, после которого остался большой синяк на все бедро".

В кабинете с Кириллом разговаривали очень вежливо и даже называли его на "вы". Собеседник считает, что это могла быть игра в "хороших полицейских". Ведь, как он говорит, "плохие" с ним уже поговорили. Начальник, который зашел в кабинет, объяснял избиение Кирилла "дворовыми" понятиями.

"Мне наконец объяснили, за что меня задержали. Разговаривали спокойно и без оскорблений. Далее в кабинет зашел какой-то начальник и спрашивает: "Если бы ты во дворе кому-то так сказал, как написал в комментариях? Наверное, сразу получил бы. Вот и получай сейчас!" У них так все, полуворовское", – говорит собеседник.

В отделении висел российский триколор и флаг СССР, а также портреты Сталина и Дзержинского.

"Меня это очень огорчило. Не беларусы это".

Силовики пытались "раскрутить" Кирилла, чтобы он наговорил на себя и сознался в том, чего не делал. Ему обещали, что все эпизоды пойдут в одно уголовное дело. В противном случае угрожали завести еще одно дело.

"Сотрудники изолятора увидели, что я весь почти синий". ИВС на Окрестина

После краткого визита в Следственный комитет Кирилла отвезли в изолятор на Окрестина.

"Во время осмотра я разделся и сотрудники изолятора увидели, что я весь почти синий. Они сразу спросили, откуда эти синяки. Я сказал, что это их коллеги так постарались".

Сначала Кирилла на несколько дней поместили в обычную камеру, после чего перевели в карцер.

"В одноместном карцере нас было 10 человек и все политические. Там я тоже провел трое суток. Там так мало места, что даже не все могут поместиться на полу".

Отсутствие сна было самым тяжелым испытанием для Кирилла. Каждую ночь в два и четыре часа заключенных будили на проверки. Днем нельзя было спать и лежать на кровати, говорит собеседник.

"В Жодино скажешь, что никто тебя не избивал"

Жодинская тюрьма №8. фото Алеся Лапицкого

Перед отправкой в жодинскую тюрьму конвоиры увидели синяки Кирилла и сказали, чтобы ни в коем случае не говорил по прибытии, что его избивали силовики. В тюрьме не принимают заключенных в избитом состоянии, говорит собеседник. В ИВС на Окрестина были гораздо худшие условия, чем в Жодино, поэтому, чтобы Кирилла не отправили обратно в изолятор, он решил послушаться конвоиров. Минчанин провел в заключении до суда три месяца.

"Конвоиры сначала даже подумали, что у меня какая-то "низкая" статья и меня за это избили сами узники. Но когда заглянули в дело, то все сами поняли.

У обычных зеков к политическим было нейтральное отношение. "Разве это преступники? Нашли кого сажать", – говорили они. Это были преимущественно грабители магазинов и другие. В целом хорошие люди с плохими поступками. Как ты там себя ведешь, так к тебе и относятся".

Последнюю неделю перед судом собеседник успел отбыть на Володарке. Кирилл видел, как администрация готовила СИЗО к переезду в новое здание в Колодищах и забирала в камерах телевизоры. Их просмотр заключенные заменили изучением английского языка и разгадыванием кроссвордов, которые там были на вес золота, говорит мужчина.

"На Володарке я уже просился в конкретную камеру. Один бандит попросил меня передать привет другу, который сидел в той же камере на Володарке. На удивление, меня туда и заселили".

Кирилл рассказывает, что на Володарке отношение конвоиров к заключенным было довольно добродушным. К тому же в минском СИЗО можно было днем лежать на кровати, чего нельзя было даже представить в жодинской тюрьме.

"Наконец-то я пройдусь по улице". Суд

Перед судом Кирилл сдал все вещи на склад. Ему выдали лист бумаги, ручку и бутерброд. Тем, кто едет на заседание, завтрак приносят раньше, чем другим.

"Мой суд был в Московском районе. Меня утром посадили в узкое тесное помещение, где я долго ждал начала процесса. Окно было под потолком. Скамейка специально сделана неудобной, чтобы на ней нельзя было полежать. Но у меня все равно получилось. Я ждал объявления приговора где-то 3-4 часа. Это было очень утомительно.

Бывалые зеки в тюрьме говорили: "Готовься к худшему. Если лучшее случится, то и хорошо". Поэтому я готовился к колонии".

Кирилла приехали поддержать родственники и друзья. Мужчине назначили два года "домашней химии".

"Сначала я был в эйфории. Даже не знал, что сказать родственникам. Первое, что подумал, наконец я пройдусь по улице. Когда вышел, было ощущение словно пару часов отсутствовал. Единственное, что снег успел выпасть", – вспоминает собеседник.

"Я даже не мог зайти в магазин". "Домашняя химия"

После освобождения собеседник стал на учет. Его инспектором был Шалик Илья Андреевич. Имя силовика внесено в "Черную книгу Беларуси", чем инспектор очень гордился, рассказывает Кирилл.

Каждый понедельник Кирилл приходил в инспекцию отмечаться. Всего с ним приходило около 130 политзаключенных.

"Мы все садились в актовом зале отделения милиции, и нас каждого называли по фамилии. Подходишь, расписываешься, садишься на место. Пока всех не назовут, ты никуда не уходишь".

В инспекции Кириллу дали три недели, чтобы он официально устроился на работу. Как рассказывают бывшие политзаключенные, работодатели очень неохотно берут новых сотрудников, отбывающих "химию". Собеседнику посчастливилось устроиться по специальности в частную фирму.

После устройства на работу Кириллу уменьшили количество свободного времени.

"До трудоустройства у меня было свободное время с 16 по 18 час. Впоследствии график изменился. С 17 по 18 час я должен был успеть доехать до дома. И еще час выделялся для свободного времени. При этом во время дороги домой я не имел права никуда заходить. Я не мог даже зайти в магазин. Инспектор за этим очень следил", – рассказывает Кирилл.

Во время отбывания "домашней химии" к политическим часто приходят с проверками в ночное время. Кирилл не стал исключением.

"Из-за эпилепсии я не могу быстро подниматься с постели. А пока проверяющие звонят в домофон, нужно успеть проснуться и добежать до трубки. Это все было неприятно и нервно и дополнительно затрудняло жизнь".

"Ты что, бл*дь! Российская армия для тебя уроды?" Отъезд из Беларуси

Так Кирилл отработал почти полгода. Кроме понедельничных собраний бывших узников периодически собирали по четвергам, где читали лекции от Красного Креста и на различные социальные темы.

"Эти лекции были полезны преимущественно для тех освободившихся, которым некуда было податься. И которым была нужна поддержка. Для нас, кто работал, это был дополнительный "геморрой", так как надо было снова отпрашиваться с работы".

На одном из таких собраний всем сказали идти, кроме политических.

"Нам приказали сдать телефоны на проверку. Проверили. Кажется, все было хорошо. А уже вечером мне позвонили и вызвали на следующий день в инспекцию. Там мне издали начали задавать вопросы политического характера: на каких ресурсах я писал комментарии и какого они были содержания. Вместе со старым инспектором меня опрашивал новый, тоже Илья Андреевич, но по фамилии Клок. Вот это мерзость полная. Он стал расспрашивать о родственниках. А у меня отец бывший политзаключенный, а брат в Польше. Когда он об этом услышал, то стал надо мной насмехаться и решил проверить телефон. А там увидел в фейсбуке желто-голубую аватарку моей двоюродной тети из Украины. Полез в нашу с ней переписку. А я там высказывался о преступлениях российской армии:

– Российская армия убивает и насилует детей. Где их церковь?

– Так церковь и покрывает этих уродов.

Этот Клок как заревет на меня: "Ты что, бл*дь! Российская армия для тебя уроды? Так ты змагар?"

Инспекторы начали проверять Кирилла на записях камер видеонаблюдения. Искали, не участвовал ли тот в протестных акциях. А также приказали каждый день ходить на проверки. Раз в день они по очереди проверяли с помощью специальных ботов каждую из соцсетей Кирилла. Искали комментарии и лайки, говорит собеседник.

"Сразу после того разговора я принял решение сбегать, потому что ничем хорошим это бы не закончилось. Инспекторы мне напрямую угрожали, что я поеду в колонию. Все непродолжительное время, пока я готовился к отъезду, я ежедневно ходил к ним на проверки".

В результате Кирилл уехал из Беларуси и сейчас налаживает новую жизнь в одной из европейских стран.