"Наличие смертной казни всегда является лакмусовой бумажкой ситуации с правами человека"
К Международному дню против смертной казни, который приходится на 10 октября, "Вясна" поговорила с координатором кампании "Правозащитники против смертной казни в Беларуси" Андреем Полудой: о референдуме 30-летней давности и "волеизъявлении народа", о кейсе Рика Кригера и помилованных братьях Костевых, об "актах гуманизма" и были ли они таковыми действительно, и об Александре Таратуте, который ждет вынесения смертного приговора.
— Комитет по правам людей с инвалидностью в августе этого года рассмотрел в Женеве доклад властей Беларуси о выполнении Конвенции о правах людей с инвалидностью. Члены комитета, в том числе обратили внимание на существование смертной казни в Беларуси. На что постоянная представительница Беларуси в Женеве Лариса Бельская апеллировала к референдуму 1996 года, где большинство беларусов высказалось за сохранение смертной казни. И что это была воля народа. Почему беларусские власти продолжают апеллировать к этому референдуму, который был почти 30 лет назад?
"Да, действительно, это был ноябрь 1996 года. Референдум, на котором вопрос смертной казни озвучивался также — этот вопрос входил в список среди других. И тут важно сказать: действительно прошло 30 лет. Люди, принимавшие решение на референдуме (хотя он не носил обязательный характер, это был в определенной степени такой социологический опрос: "Каково ваше мнение?") — очень многих из этих людей уже нет. И появились новые люди, и никто у них не спрашивает о том, какое у них отношение к вопросу смертной казни.
Но неоднократно и я, и мои коллеги по правозащитному движению, по кампании против смертной казни в Беларуси, говорили о том, что такой вопрос, как смертная казнь, не должен решаться на референдуме, потому что он находится в эмоциональной плоскости. И люди даже если отвечают на этот вопрос, одновременно могут ответить и быть за смертную казнь, а через определенное время быть против, потому что все зависит от их информированности, от их аргументов, которые они услышали. Недавно у нас было мероприятие с просмотром фильма "Жизнь Дэвида Гейла" и была дискуссия — там люди рассказывали о том, что после просмотра таких фильмов, конечно, выступаешь против смертной казни. Но если, например, ситуация может касаться непосредственно человека, то у него может быть эмоциональный фактор немножко другим. Либо если он посмотрит фильм или интервью, например, родственников или матери жертвы.
Госпожа, которая является представительницей Беларуси в ООН, мне кажется, использует в определенной степени манипуляцию, потому что почему-то власти говорят о том, что вопрос смертной казни нужно на референдуме решить (или отменить, или ввести мораторий), при этом власти очень многие вопросы не задают народу, обществу. К примеру, совсем недавно говорят о том, что повышаются налоги — этот вопрос никоим образом не обсуждался, то есть это решение происходит в одностороннем порядке. Или, например, давайте вспомним немного прежние времена: насколько власти Беларуси прислушались к мнению людей, которые выходили и к которым приезжали чиновники самого высокого ранга — к людям, выступавшим против аккумуляторного завода в Бресте. Либо насколько прислушались власти к людям, которые выходили и выступали против "закона о тунеядстве".
Мы видим, что этот закон не просто существует, а процветает в своей практике и постоянно обрастает новыми обстоятельствами, которые его только еще больше ужесточают по отношению к людям. Никто же не спрашивал про это на референдуме, и это абсолютно понятная манипуляция, отговорка: "Пожалуйста, не лезьте". И я уверен, что если бы принято было решение — а решение на самом деле сегодня зависит от одного человека — то абсолютно никто бы и не спрашивал у народа, отменять ли смертную казнь, либо нет. Если бы сложились так обстоятельства, и было принято решение "вводим мораторий", у народа никто бы не интересовался. И я уверен, что люди не вышли бы с плакатами и требованием "Верните назад смертную казнь". Нет.
И я достаточно часто привожу в пример кейс братьев Костевых. Мы были на их суде и видели, что в это здание суда в городе Чериков Могилевской области было не вбиться, потому что было очень много людей, они хотели присутствовать при вынесении приговора. И как они ликовали, когда этот приговор был вынесен. Когда зачитывал приговор судья — его даже прервали аплодисментами, выкриками и гиканьем. И после того, как мы проводили общественную кампанию, которая обращала внимание на этот кейс, мы просили, требовали, обращались к различным инстанциям: "Пожалуйста, давайте сделаем все возможное, чтобы братьев Костевых не лишили жизни". Братьев Костевых помиловали. И сколько человек, включая тех, кто стоял в суде, хлопал в ладоши, вышли к памятнику Ленину в городе Черикове с плакатами с требованием "Верните назад смертную казнь"? Я специально узнавал. Мне сказали, что не было такого. Ни одного человека не вышло. И такая же ситуация, я уверен, будет, если введут мораторий — как первый шаг к отмене смертной казни.
Я уверен, что никто бы не выходил и не требовал смертную казнь. Более того, статистика и международные социологические исследования показывают, что когда смертная казнь отменяется, мнение людей идет вслед за принятым решением. Количество людей, выступающих за смертную казнь, уменьшается, если принимается через политическую волю такое решение. Это такая история. Поэтому когда говорят: "Надо проводить референдум", я уверенно говорю: "Нет". Во-первых, нет такого требования и оно не должно быть, а во-вторых, вообще смертная казнь должна отменяться через принятие такого политического решения, через политическую волю".
— Вы вспомнили два кейса: братьев Костевых и Рико Кригера. Вообще, помилование юридически называется "актом гуманизма". И в ситуации с братьями Костевыми, видимо, это был акт гуманизма: и юридически, и фактически. А вот насчет кейса Рика Кригера юридически тоже "акт гуманизма", но фактически: был ли он здесь в этой ситуации?
"Действительно, само помилование процедурно является актом проявления гуманизма, милосердия. И юридически у нас законодательством так предусмотрено, что решение по законодательству принимает президент страны. И также стоит сказать о том, что кейс Рико Кригера (и не только, кстати, этот кейс) показал то, что нам тут надо немножко разделять вот этот "акт гуманизма" процедурный и "акт гуманизма" по факту. Потому что мы понимаем, что проявление милосердия происходит в отношении тех людей, которые совершили, например, преступление. Напомню, что если после вынесения смертного приговора происходит акт помилования, то этим людям казнь заменяют на пожизненное заключение. Это не так, что люди, вот те же братья Костевы, поехали домой в Чериков и там живут спокойно.
В кейсе Рико Кригера очень много различных невыясненных обстоятельств. Он вызвал резонанс, и прежде всего, потому что это иностранный гражданин. То, что его обменяли, то, что он был осужден по нововведениям в законодательстве. То есть очень много было вещей, которые произошли впервые. И жертв там не было, если он даже что-то и совершил. То, что это подробно записывалось все и было включено в фильм... Я видел такие мнения, в том числе и экспертов — не исключается, что Кригера просто вели к тому, чтобы он это совершил. Это вызывает много вопросов и здесь мы можем как раз таки спросить: "А был ли этот акт гуманизма с точки зрения не процедурной, а с точки зрения сути?" Совершал ли человек такое преступление, после которого должен был нести наказание в виде смертной казни?
Кстати, этот кейс также достаточно интересен и важен для понимания, что впервые так явно вопрос смертной казни был использован как политический инструмент. Вот это было заметно, то есть вынесли в июне смертный приговор, в июле буквально месяц и пару дней, как его помиловали и передали, но за этот месяц там нагнетали обстановку очень активно: "Мы готовы разговаривать, давайте менять" и что-то еще, то есть как-то поднимали ставки. Заседание какой-то комиссии публично устроили, хотя никогда такого не было. Комиссия по помилованию, какие-то представители, журналисты и общество... Я даже не помню, кто там точно был. Но об этом писали: собрали разных людей для того, чтобы посоветоваться, миловать его или нет. Вот такая история.
Я лично очень рад и доволен, что Кригера помиловали и отпустили (обменяли). Ведь ситуация абсолютно непредсказуема: могло быть что угодно, могли бы и расстрелять — такое могло быть. Но при этом я и тогда говорил, и сейчас подчеркиваю: когда я комментировал кейс Рико Кригера, обращал внимание на то, что если власти Беларуси проявили такой, как они говорят, акт гуманизма и милосердия по отношению к Рико Кригеру, то пусть бы они еще применили акт милосердия по отношению к Александру Таратуте, который также приговорен к смертной казни и находится в ожидании исполнения приговора. Мне кажется, это тоже было бы важным шагом, и я думаю, что это был бы правильный шаг. Опять же, мы не говорим о том, что его должны были отпустить, а заменили бы наказание на другое, не связанное с убийством".
— Насчет приведения в исполнение смертных приговоров — это был такой печальный символизм, потому что исполняли смертный приговор в центре Минска, там, где есть кафе, музей, костел... Исполняли в СИЗО-1, на Володарке. Сейчас СИЗО-1 переехал в Минский район. Известно ли, где сейчас будут исполняться смертные приговоры?
"Это вопрос, который достаточно часто задают сейчас. У нас нет точной информации, где отныне будут приводиться в исполнение смертные приговоры. Когда мы говорим об этом здании или нескольких зданиях СИЗО в Колодищах — они строились очень долго, и я помню, что давно были разговоры о том, что там также будут предусмотрены специальные места для приведения в исполнение приговоров.
Я хочу обратить внимание на то, что это было в центре Минска, что рядом кафе... Да. Это ведь тоже с другой стороны может и не супер странно, потому что у нас в запрещенной зоне, такой зоне, которая находится под защитой законодательства, ресторан возле Куропат возводили, и он работает. Поэтому не думаю, что это диво дивное, увы, для нашей современной Беларуси. Куропаты не переосмыслены как символ, как место, потому что таких "Куропат" в Беларуси очень много: и Хайсы, Кобыляки, и под Гомелем, и под Оршей, и под Витебском... Не думаю, что это воспринимается как что-то невообразимое. Это так повелось, это так было, это так, увы, остается. Ну да, сейчас перенесли в другое место, но по большому счету это же сути не меняет. И не делает этот вид наказания более гуманным. Это все равно остается. И если смена места происходит, то это не значит, что наказание стало более гуманным, либо лучшим".
Приложение
Изменения в законодательстве, которые были введены в 2022 и 2023 году — здесь можно подчеркнуть, что они в определенной степени работают. И кейс Рико Кригера показал: слава Богу, что результатом этого не стало приведение в исполнение смертного приговора по отношению к человеку. И помилование является очень серьезным показателем того, что если это сработало один раз, почему может не сработать, еще не один раз? Будем надеяться, что смертных казней не будет. И будем верить в то, что эту проблему (а наличие смертной казни всегда является лакмусовой бумажкой с правами человека, в Беларуси, в том числе) мы будем поднимать и обсуждать, и пытаться изменить ситуацию со смертной казнью не только к Международному дню против смертной казни, а постоянно, ведь это очень важно. Важно для всего нашего общества и для каждого из нас.
