Гражданские и политические права заключенных: Право на жизнь. Неприкосновенность личности

Глава из «Отчета по результатам мониторинга мест принудительного содержания в Республике Беларусь», подготовленного ПЦ «Весна» в сотрудничестве с опытным экспертом, юристом с большой адвокатской практикой Павлом Сапелко. Отчет охватывает период после президентских выборов 2010 года, который ознаменовался волной репрессий против политических деятелей, правозащитников, журналистов, общественных активистов.

ГРАЖДАНСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРАВА ЗАКЛЮЧЕННЫХ

Право на жизнь. Неприкосновенность личности

Статья 7 Международного пакта о гражданских и политических правах

Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению или наказанию. В частности, ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам.

Пункт 1 Статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах

Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности.

Пункт 1 Статьи 6 Международного пакта о гражданских и политических правах

Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни. 

Принимая во внимание  Замечание общего порядка №  21 (1992) «Статья 10» Комитета по правам человека, пункт 1 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах применим в отношении любых лиц, лишенных свободы в соответствии с законами и властью государства, которые содержатся в тюрьмах, больницах – в частности в психиатрических больницах, – …или исправительных учреждениях или в других местах. Государство должно обеспечить соблюдение принципа, закрепленного в указанной статье, во всех учреждениях и организациях в рамках его юрисдикции, где содержатся упомянутые лица. Пункт 1 статьи 10 налагает на государство позитивное обязательство по отношению к лицам, находящимся в особо уязвимом положении в силу того, что они лишены свободы, и дополняет для них содержащиеся в статье 7 Пакта положения, запрещающие пытки или иное жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Таким образом, лица, лишенные свободы, не только не могут подвергаться обращению, противоречащему статье 7, включая медицинские или научные опыты, но и не должны испытывать иных лишений или тягот помимо тех, которые являются результатом лишения свободы; достоинство этих лиц должно уважаться в той же степени, что и достоинство лиц, находящихся на свободе. Лица, лишенные свободы, пользуются всеми правами, провозглашенными в Пакте, с учетом ограничений, неизбежных для жизни в неволе.

Действительность учреждений уголовно-исправительной системы такова, что буква и дух закона, определяющие условия содержания, не исполняется в основной массе исправительных учреждений. Государством не обеспечена гарантированная защита прав, свобод и законных интересов осужденных.

На основе интервьюирования бывших заключенных установлены случаи необоснованного применения к заключенным физической силы как сотрудниками мест заключения, так и заключенными, действовавшими по указанию администрации мест заключения. Основными формами насилия являются:

- избиения заключенных сотрудниками специальных подразделений МВД, призванных поддерживать порядок в учреждениях исправительной системы;

- насилие сотрудников спецподразделения Комитета государственной безопасности  над заключенными следственного изолятора КГБ;

указанный факт стал общеизвестен после заявлений бывших заключенных СИЗО – А. Михалевича и других, но не стал предметом достаточного объективного  расследования.

- применение физического и психологического насилия агентов оперативных служб МВД с целью понудить заключенного совершить определенные действия или занять определенную позицию по расследуемому уголовному делу;

D. обвинялся в преступлении сексуального характера; вину свою не признал. При избрании меры пресечения был поставлен перед выбором – признать вину и ожидать суда, дав подписку о невыезде, либо оказаться в следственном изоляторе. D. не пожелал оговорить себя и оказался в СИЗО-1 города Минска. В один день он был переведен в камеру №ХХ, где содержались кроме него три человека, ранее судимых. «Рецидивисты все забирали у меня с продуктов, устроили допросы, чтобы я признался в своих преступлениях. Рецидивист, отсидевший 18 лет, Б., кричал ты педофил, ты – пе-до-фил, и так десятки раз каждый день кричал и смотрел мою реакцию. Однажды оперативник Ю. вызвал его с камеры в коридор, о чем-то переговорили, зашел в камеру Б., с ним сидели в камере К. и третьего фамилии не помню, все приехали из колонии Новосады [колония для лиц, ранее отбывавших наказание в виде лишения свободы] и я понимал что-то должно случиться. Б. стал цепляться ко мне почему грязно в камере и  ударил меня со всей силы в лицо, … подлетел К. ударил со всей силы в лобовую часть лица, третий бил по печени, били так больно, что потерял сознание, а за дверью спокойно стоял оперативник Ю. и контролеры. Тюремный врач побои не снял, указал только в справке небольшое расстройство, так как адвокаты К. и Л. потребовали прекратить издевательства (занесено в протокол суда от 3.06.2010 года… Есть майка, залитая после избиения кровью. И все равно продолжали избивать в камере №YY куда перевели. Меня просто убивали, а на суд возили с большими перерывами, пока не заживут на лице раны”.

“3 мая 2010 года, но я знал, что в этот день суда у меня нет, он был назначен на 3 июня 2010 года, меня вывели в камеру –“отстойник”, куда собирают заключенных из разных камер для отправки в суд, … подлетел примерно возраста 50 лет обвиняемый, который давно сидел в камере №ZZ, и начал кричать … и ударил несколько раз, я ослаб и упал и пролежал долго, и никто в этот день не собирался меня вывозить. Просто заказали, чтобы избить”.

- те же действия со стороны со стороны осужденных, действующих по заданию администрации исправительного учреждения, с целью склонить лицо к определенному поведению или действиям;

бывшие заключенные, осужденные по итогам событий 19 декабря 2010 года к лишению свободы указывали активную роль так называемого «актива» колоний в принуждении их к написанию заявлений о помиловании.

- склонение заключенных к самоубийству;

бывший заключенный А.Санников заявлял о том, что администрация колонии оставляла его в одиночной камере с лезвием и куском веревки[1]. О склонности к совершению самоубийства у Николая Статкевича заявил начальник тюрьмы его супруге[2].

- поощрение администрацией мест лишения свободы существования разделения заключенных по статусам в уголовной среде, а также использование уязвимого положения лиц с низким статусом для запугивания заключенных перспективой последствий отнесения их к этой категории;

Заключенный L. так описывал положение этой категории лиц: «в следственном изоляторе в первый день старший («смотрящий») П. отсадил меня на «кружку» (по воровским понятиям) я должен был питаться с отдельной посуды, никто не должен общаться со мной; сидеть за общим столом с «мужиками» и кушать; заставляли кушать еду там где спал на втором ярусе нар». В ИК-19 г.Могилева статус мой остался низким и там издевались надо мной, заставляли убирать снег зимой в  ящиках, вручную выносить за 400 метров, подорвал живот и был уборщиком больших территорий на ставке 0,25, получал 3,5 тысяч рублей [чуть более 1 доллара] в месяц. Рано утром в 5 утра вставал на работу.  …Начальник оперативного отдела Р. В своем кабинете избил меня. В санчасти дежурил О., психиатр, отказался освидетельствовать меня. Но зато через месяц заставил меня принять какие-то таблетки, медсестра при ней я был обязан выпить, а наутро не смог ходить, голова кружилась, и звенело постоянно в ушах.
Начальник отряда Я. бил кулаками меня по спине, кричал, что я быдло, конь и т.д. Перевели меня в ИК-22 г. Ивацевичи. Положение мое тяжелое. Со всеми заниматься спортом нельзя, ходить в клуб в самодеятельности нельзя и так далее…»

В отношении политзаключенного Дмитрия Дашкевича администрациями  колоний, где он содержался – в городе Горки, городе Мозыре и в городе Глубокое (особого режима), - регулярно провоцировались ситуации, которые могли повлечь причисление Дашкевича к категории заключенных с низким статусом;

- помещение заключенных в одно помещения с лицами, страдающими туберкулезом.

Заключенный J. так описывает свое нахождение в Тюрьме-8 города Жодино и СИЗО-1 города Минска: «я содержался под стражей в СТ-8 г.Жодино… по прибытию в СТ-8 меня 3 недели содержали в камере №ХХХ, далее меня перевели в СИЗО-1 и около 3 месяцев содержали в камере №ХХ, после чего я был этапирован в ИУ. Камеры 124 в СТ-8 и 30 в СИЗО-1 являются диагназационными (карантинными) и предназначены для кратковременного содержания лиц с подозрениями на туберкулез, с целью установить у них наличие инфекции и дальнейшего распределения по соответствующим диагнозу камерам. Как правило, у заключенных берут анализы и через 2-3 дня распределяют по камерам. В моем случае.… все потенциально инфицированные контактировали со мной непосредственно длительное время».

В отдельных видах учреждений существующие условия содержания ставят заключенных в опасность заражения хроническими заболеваниями. В частности, помещения в следственных изоляторах (СИЗО г.Минска, СИЗО г.Барановичи, штрафных изоляторах многих колоний, в частности ИК г.Новополоцка, ИК г.Ивацевичи холодные, сырые, поражены грибком. Администрация совершенно очевидно не испытывает беспокойства и не считает своей обязанностью улучшать положение заключенных, ссылаясь на материально положение учреждений и в целом пенитенциарной системы. Совершенно очевидно, что бюджет государства в состоянии выдержать расходы на элементарный ремонт учреждений, однако приведение помещений в надлежащее санитарное состояние не является осознанным приоритетом.

До сих пор, несмотря на помощь международных организаций, не решена проблема заболеваемости туберкулезом среди заключенных.  Численность заключенных больных туберкулезом  на конец  2011 составила 836 человек; в 2009, 2010 и 2011 годах количество больных туберкулезом повышалось.

Изменить положение невозможно без устранения причин и условий, способствующих распространению заболевания: содержание в помещениях, не соответствующих санитарным требованиям, скученность, низкое качество питания, недостатки тактики лечения больных.

Заключенный K. помещен под стражу впервые еще несовершеннолетним в 1999 году. В 2002 году заболел туберкулезом, был помещен в Республиканскую туберкулезную больницу в ИК-12 г.Орша с диагнозом «туберкулез легких в фазе распада правого легкого». В 2003 году направлен на амбулаторное лечение по третьей группе диспансерного учета в ИК. В дальнейшем неоднократно отбывал наказания в виде ареста по 4-6 месяцев, находясь под  амбулаторным наблюдением. В 2007 году осужден к лишению свободы и в том же году в связи с прогрессирующей болезнью направлен на лечение в Республиканскую туберкулезную больницу в ИК-12 г.Орша. Провел там 7 месяцев, а после того, как поставил вопрос об установлении группы инвалидности, направлен на амбулаторное лечение в ИК-11. После освобождения состоял на учете по первой группе диспансерного учета в гродненском туберкулезном диспансере. После очередного осуждения направлен в Республиканскую туберкулезную больницу в ИК-12 г.Орша, откуда в 2010 году направлен по третьей группе диспансерного учета на амбулаторное лечение в ИК-5. В настоящее время справедливо полагает, что был инфицирован в исправительном учреждении и вместо основательного рационального лечения его «подлечивают» и, преждевременно объявляя до известных пределов излечившимся, выпроваживают вновь в условия, способствующие развитию заболевания.