Блог Павла Сапелко: Пытать нельзя
Юрист Правозащитного центра «Вясна» Певел Сапелко, который ведёт "Слово о праве с Павлом Сапелко" правовой блог в "БелГазете", рассуждает о правах, ограничение которых неприемлемо никогда и ни при каких условиях.
Помните о возможных ограничениях прав и свобод, которые допускаются в разных важных (но очень конкретно определенных) интересах? Так вот, есть такие права, ограничение которых неприемлемо никогда и ни при каких условиях.
Порассуждаем о недопустимости пыток и приравненных к ним видов обращения. А еще про то, почему на жестокости и унижении человеческого достоинства построены взаимоотношения в тюрьмах и лагерях. И почему, когда государство вроде бы признает недопустимость таких видов обращения, жестокость процветает, вылезает тенью из большой доли уголовных дел, сопровождает пьяных и трезвых фигурантов «административок».
Сразу уточню: правозащитники работают со случаями пыток, жестокого, бесчеловечного и унижающего обращения, которые осуществляются «государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Поэтому на противоположной стороне от жертвы – государство в лице своих правоохранительных институтов: органов внутренних дел, КГБ, прокуратуры и Следственного комитета.
Насколько многообразны случаи запрещенного обращения, настолько унылы национальные механизмы противодействия такому обращению: заявление в Следственный комитет или прокуратуру, государственная экспертиза, проверка в райотделе СК и отказ в возбуждении уголовного дела на выходе. В редких случаях – возбуждение дела с последующим прекращением. Или наоборот – отказ даже в формальной проверке с указанием на то, что признаков преступления не усмотрено.
Где бы узнать, сколько обращений о пытках поступило в компетентные учреждения? Оказывается, в ООН: «В период с января 2012 года по настоящее время (речь идет о 2015 г. – Авт.) в подразделения Следственного комитета поступило 614 заявлений о неправомерных действиях должностных лиц органов внутренних дел и иных государственных правоохранительных органов, подпадающих под определение «пытка» и «жестокое обращение» Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. По указанным заявлениям проведены проверки в порядке, предусмотренном статьей 174 УПК. По результатам проведенных проверок возбуждено 10 уголовных дел по части 3 статьи 426 УК. В остальных случаях сведения, указанные в заявлениях, не нашли своего подтверждения, в связи с чем приняты решения об отказе в возбуждении уголовного дела… Из десяти возбужденных уголовных дел пять переданы прокурору для направления в суд, по трем принято решение о приостановлении предварительного следствия… По остальным уголовным делам предварительное следствие не завершено».
Итого за три года по 614 рассмотренным заявлениям – 10 возбужденных дел и ни одного приговора. Шесть сотен обращений – по одному каждые 2-3 дня в течение четырех лет – остались просто не расследованными. Проверка – это не расследование: свидетели не предупреждаются об ответственности за отказ от дачи показаний или дачу заведомо ложных показаний; опознание, следственные эксперименты и очные ставки не проводятся.
Парадоксально, но факт: это та категория дел, по которой проверка и расследование ведется в духе полного соблюдения прав подозреваемых. Их, фигурантов заявлений о жестоком обращении, никто не задерживает, от работы не отстраняет, не давит на них в ходе допроса, не ставит перед выбором: признание или СИЗО, да что там – вообще не беспокоит без нужды.
Представьте себе: приходите вы в отдел милиции и заявляете, что вам сосед у магазина глаз подбил, а милиционеры со следователями вам, такие: «А вы уверены, что это – сосед? Сможете его опознать по фото?» И черно-белое фото 3х4 из личного дела десятилетней давности бах на стол… Вы им: «Да там видеокамеры на каждом шагу, свидетелей поищите!» А вам: «Камеры не работали, а свидетелей мы опросили – они отказались от дачи объяснений».
Бред? А вот заявления о жестоком обращении именно так и проверяют, как правило. Потом раз десять по жалобам особо упорных правдолюбов отменяют постановление следователя с вынесением заново таких же по сути отписок.
Может, в колониях с этим построже? Все там же, в отчете государства для ООН, читаем: «В 2014 году Департаментом исполнения наказаний МВД Республики Беларусь зарегистрировано и рассмотрено 96 обращений граждан на неправомерные действия сотрудников органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, лечебно-трудовых профилакториев МВД. Органами прокуратуры в 2011–2014 годах рассмотрено 158 жалоб на меры воздействия в отношении осужденных, а также лиц, содержащихся под стражей. Жалобы не удовлетворены. Судами в 2012–2014 годах рассмотрено 15 дел по жалобам осужденных к аресту, лишению свободы, пожизненному заключению лиц, содержащихся под стражей, на применение к ним мер взыскания и по жалобам административно арестованных на применение к ним видов дисциплинарных взысканий. Жалобы признаны необоснованными».
Правда, в 2017 г., как утверждали годом позже белорусские дипломаты, все изменилось: 1641 проверка мест лишения свободы, по их результатам вынесено 1469 актов прокурорского надзора; за нарушение законодательства к ответственности привлечено 732 сотрудника органов внутренних дел. Вот бы краем глаза глянуть и убедиться, что это именно про права заключенных идет речь.
Так что расследований герои жалоб о жестоком обращении не боятся. К одному правоохранители относятся чутко и ревниво: очень они не любят, когда сведения об их «подвигах» покидают стены кабинетов. Вот в Бресте, например, популярный местный блогер Сергей Петрухин поймал в камеру парочку таких и напомнил, что милиционеры, по имевшимся у него сведениям, избили местного жителя в «опорке». «Клевета!» – и дело уже в суде. Это ничего, что жертве семь раз удовлетворяли жалобы на выводы проверки; тот через два года жалобы строчить, видно, устал и сделал перерыв. А уже на очередную, этого года жалобу пришел ответ важного прокурорского чиновника: мол, правильно отказали в возбуждении дела. За истечением срока давности, поясняет прокурор. По тяжкому составу, где наказание – до 10 лет лишения свободы, у него срок давности – полтора года. Обзавидоваться можно.
Альтернатива ситуации существует – так называемый национальный превентивный механизм, который работает во многих странах и доказал в большинстве случаев свою эффективность. Если в двух словах, предусматривается возможность свободного посещения всех мест несвободы специально созданным независимым органом и деятельность этого органа по предотвращению пыток. В Беларуси вопрос о его создании не рассматривается.
Павел Сапелко, "БелГазета".
