Ответ Генпрокуратуры матери умершего Богданова: незнание закона или умысел?
Здание Генпрокуратуры. Фото tut.by
В ходе совещания президента по вопросам качества работы правоохранительных органов при раскрытии и расследовании преступлений всплыли некоторые противоречия в деятельности силовых структур. В частности, вызывает вопросы роль прокуратуры (и Генеральной в том числе) в рассмотрении заявлений о совершении должностными лицами МВД и СК должностных преступлений.
Как это обстоит на практике – хорошо показывает дело умершего в жодинском СИЗО Олега Богданова.
Житель Минска Олег Богданов умер в ПУ «Тюрьма №8» в Жодино 29 января 2016 года от острой сердечной недостаточности. В 2014 году перенес тяжелую операцию на сердце, являлся инвалидом 3-й группы, и нуждался в постоянной квалифицированной медицинской помощи, наблюдении врача-кардиолога. Его мать Мария Богданова считает, что сыну в СИЗО не оказали должной медицинской помощи, что и привело в итоге к смерти.
Уже больше трех лет Мария Богданова пытается привлечь к ответственности виноватых в смерти сына. Все это время дело о его смерти неоднократно возбуждала прокуратура, а затем следственные органы прекращали в связи с отсутствием состава преступления. И так по кругу.
Особенность этого дела в том, что его расследование всерьез осложнил следователь, который производил доследственную проверку. По мнению правозащитников, некоторыми своими странными действиями (с точки зрения профессионалов), которые выразились в том числе в уничтожении доказательств, он отрезал возможности полноценного расследования дела. Мать Олега Богданова усмотрела в действиях следователя признаки должностного преступления и в мае этого года обратилась с заявлением о возбуждении против него уголовного дела в Генеральную прокуратуру.
В июне женщина получила оттуда ответ, подписанный заместителем начальника управления по надзору за исполнением законодательства Следственным комитетом А.М.Сербуна. В документе утверждается, что принятие решений по заявлениям о преступлениях, совершенных должностными лицами Следственного комитета в связи с их профессиональной деятельностью, относится исключительно к компетенции органов предварительного следствия. И поэтому Генпрокуратура перенаправила заявление Богдановой в Следственный комитет.
Складывается ощущение, что А.М. Сербун не в курсе, что уже как два года прокуратура наряду с органами предварительного расследования вправе принимать решения о возбуждении уголовного дела в отношении преступлений, совершенных должностными лицами в связи с их служебной или профессиональной деятельностью. Это могут быть должностные лица прокуратуры, Следственного комитета, органов внутренних дел, государственной безопасности, финансовых расследований Комитета государственного контроля.
Так как же после такого ответа можно ждать от прокуратуры надзора за законностью?
