Правовое обоснование позиции «Весны» по уголовному делу Никиты Емельянова и Ивана Комара
Правозащитный центр "Весна" проанализировал приговор суда Советского района Минска от 12 февраля 2020 года, которым были осуждены 19-летние анархисты Никита Емельянов и Иван Комар на семь лет лишения свободы каждый в колонии усиленного режима. Какие выводы сделали правозащитники "Весны" из приговора новых политзаключенных?
- 19-летние политзаключенные Никита Емельянов и Иван Комар. Коллаж: svаboda.org
Исторический контекст преследования активистов анархистского движения в Беларуси
С началом радикализации анархистского протеста в Беларуси власти пристально следят за действиями анархических сообществ и отдельных лиц. Не ограничиваясь контролем, правоохранители регулярно осуществляют демонстративные силовые акции в отношении анархистов. Многие анархисты стали жертвами нарушений прав человека и основных свобод: права на справедливый суд, свободу и личную неприкосновенность, права не подвергаться пыткам и жестокому, бесчеловечному, унижающему обращению, свободы мирных собраний, мнений и ассоциаций, права на защиту от вмешательства в личную жизнь.
Так, в декабре 2010 года Игорь Олиневич был похищен сотрудниками спецслужб с территории РФ и вывезен в Беларусь, где в нарушение права на справедливый суд в 2011 г. был приговорен к 8 годам лишения свободы. Осужденные по тому же делу Николай Дедок, Александр Францкевич и ряд свидетелей заявили о применении к ним жестокого обращения и о склонении их сотрудниками МВД к самооговору. Указанные трое анархистов были признаны Правозащитным центром «Весна» и РПОО «Белорусский Хельсинкский Комитет» политзаключенными.
В дальнейшем Игорь Олиневич и Николай Дедок были подвергнуты жестокому обращению в местах лишения свободы и заключены в тюрьму – самый строгий вид исправительных учреждений, а Николай Дедок после отбытия своего 4,5-летнего наказания за участие в мирной демонстрации протеста возле Министерства обороны против совместных русско-белорусских военных учений кроме того был произвольно повторно осужден по ст. 411 УК за мелкие нарушения тюремных правил сроком на 1 год.
В январе 2016 года анархисты Максим Пекарский, Вадим Жеромский и Вячеслав Косинеров были осуждены за нанесение белорусскоязычных граффити «Беларусь мае быць беларускай» и «Рэвалюцыя сьвядомасьці, яна ўжо ідзе…», а также порчу краской социального бигборда с изображением сотрудников милиции к штрафам. В августе 2015 года с применением непропорциональной силы они были задержаны и провели около месяца в заключении до суда. Осужденные активисты заявляли о применении к ним пыток и склонении к самооговору. ПЦ «Весна» призывал к освобождению задержанных анархистов, заявляя о нарушении свободы выражения мнений.
В октябре 2016 года по сфабрикованному обвинению к двум годам лишения свободы был осужден анархист Дмитрий Полиенко, которого правозащитное сообщество Беларуси признало политзаключенным, а Amnesty International в августе 2017 года признала узником совести. Впоследствии, после отбытия наказания, он вновь был произвольно обвинен в совершении ряда преступлений и после отказа прокурора от большей части обвинения осужден за злостное хулиганство к ограничению свободы.
В апреле 2017 года Вячеслав Косинеров осужден к штрафу за акцию-перформанс возле здания МВД в г. Минске, когда он накинул петлю на статую полицейского-городового времен российской империи, которая была установлена у здания МВД во время празднования 100-й годовщины создания белорусской милиции в знак протеста против милицейского произвола. Правозащитники ПЦ «Весна» заявляли о политическом характере преследования анархиста, правозащитное сообщество требовало его освобождения, когда он был заключен под стражу до суда.
Уголовные дела в отношении активистов анархического движения, произвольные задержания, жестокое обращение с задержанными, разгоны различных мероприятий мирного характера в совокупности дают нам основания уверенно утверждать о существовании практики преследования анархистов за их взгляды и убеждения.
Уголовное дело по обвинению Емельянова и Комара
В сентябре 2019 года в Минском городском суде должно было начаться рассмотрение уголовного дела в отношении Дмитрия Полиенко. Как сообщалось, неизвестные забросали фасад здания суда лампочками с краской. В октябре, в дни рассмотрения дела Полиенко в суде, неизвестные дважды атаковали здание СИЗО в г.Минске бутылками с зажигательной смесью: в первый раз бутылку метнули в металлическую дверь СИЗО (возгорания не произошло), второй раз – бутылка попала на участок тротуара возле входа в СИЗО и воспламенила поверхность (незначительно закопчена стена СИЗО).
По подозрению в совершении преступлений 20 октября 2019 года были задержаны Никита Емельянов и Иван Комар – активисты анархического движения. 22 октября они были заключены под стражу и содержались до суда в следственном изоляторе. Между тем, исходя из содержания обвинения, Емельянов и Комар не могли влиять на расследование: не было свидетелей, которых они могли принуждать к изменению показаний, обвиняемые не могли уничтожить следы преступления. Цель обеспечения явки в суд могла быть достигнута применением других мер пресечения.
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь предусматривает в качестве самостоятельного основания для заключения под стражу степень тяжести преступления, в котором обвиняется лицо; однако, как это следует из Минимальных стандартных правил Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением [Токийские правила], предварительное заключение под стражу используется в судопроизводстве по уголовным делам как крайняя мера при условии должного учета интересов расследования предполагаемого правонарушения и защиты общества и жертвы. Альтернативы предварительному заключению под стражу применяются как можно раньше. Кроме того, упомянутая мера пресечения, будучи санкционированной прокурором, а не судом, нарушает п.3 ст.9 Международного пакта о гражданских и политических правах. Таким образом, заключение Емельянова и Комара под стражу, хоть и не выходило за рамки обычной репрессивной практики Следственного комитета и прокуратуры, явилось нарушением права на свободу и личную неприкосновенность.
Содержание обвиняемых в изоляторе временного содержания и в следственном изоляторе сопровождалось нарушением их гражданских и процессуальных прав. Так, во время расследования с участием Никиты Емельянова сотрудник МВД в отсутствие следователя, в производстве которого находилось уголовное дело, провел допрос — без протокола, без адвоката, без разъяснения прав. Емельянов полагал, что это просто частная беседа, но эта беседа была записана на аудионоситель и оформлена как оперативное мероприятие. Впоследствии эта беседа фигурировала в деле как доказательство вины обвиняемых – в виде протокола оперативно-розыскного мероприятия «оперативный опрос» от 28.10.2019 года с участием сотрудника Московского РУВД г.Минска и СD-R диска с соответствующей аудиозаписью.
Вместе с тем, в задачи оперативно-розыскной деятельности в соотвествии с законом не входит расследование преступлений и сбор доказательств вины обвиняемых; расследование осуществляется по правилам уголовно-процессуального законодательства, с соблюдением гарантий прав обвиняемого. В частности, обвиняемый вправе знать, в чем он обвиняется, получать письменное уведомление о своих правах, иметь защитника, давать показания или отказаться от дачи показаний, знакомиться с протоколами следственных и других процессуальных действий, в которых он участвовал, и делать замечания по поводу правильности и полноты записей в протоколах; при участии в следственном или другом процессуальном действии требовать внесения в протокол указанного действия записей об обстоятельствах, которые, по его мнению, должны быть отмечены.
Иван Комар заявлял о давлении со стороны милиции, фактически о пытках: перед каждым допросом его заводили в кабинет с сотрудниками ГУБОПиК, где ему угрожали избиениями, долгим сроком, проблемами у родных и близких. Следует заметить, что следователь не мог не знать об этих визитах. Некоторые допросы, по словам Комара, проходили без адвоката. Также Комар заявлял, что перед допросом на случай дачи показаний, которые не согласованы им с сотрудниками ГУБОПиК, они ему угрожали переводом в камеру к заключённым с "низким статусом". По мнению правозащитников, это реальная угроза, и означает для заключенного два выхода: либо он начнет наносить себе повреждения, нарушать правила и буйствовать в камере, требуя вывести его оттуда, вплоть до удовлетворения таких требований, либо он на весь оставшийся срок лишения свободы сам получает низкий статус, что означает полное бесправие, обязанность выполнять самые грязные работы, иметь много обязанностей и табу (должен занимать определенное место в камере, сообщать о своем низком статусе; таким заключенным нельзя сидеть с обычными заключенными рядом, вместе с ними принимать пищу, трогать их, их вещи, самому давать кому-то вещи), и опасность подвергнуться безнаказанному насилию.
Комар сообщил, что написал явку с повинной – т.е. не мог отказаться давать показания — из-за того, что в Изоляторе временного содержания в первые часы задержания его посадили в камеру с человеком сорока лет, который избивал его по лицу 10 раз, снял с себя футболку и угрожал изнасилованием. Этот человек требовал написания явки с повинной. В этот же вечер Комар написал 2 документа в присутствии сотрудников ГУБОПиК.
Полагаем, что это вполне реальная ситуация – милиция нередко использует других заключенных для оказания давления на обвиняемых с целью добиться нужных показаний; о таких же ситуациях заявляли ранее и другие заключенные.
Так, приговоренный к смертной казни Семен Бережной, выступая Верховном Суде в 2017 году, заявил о том, что один из заключенных, по всем признакам – согласовав свои действия с лицами, расследовавшими дело, добивался от него с применением физического насилия самооговора и оговора других фигурантов дела.
Иван Комар не поддерживал в суде многие показания. Также Комар заявлял о неэффективной защите в период расследования: на вопрос судьи о том, сообщал ли он адвокату о давлении, Комар пояснил: «Да, она сказала, лучше не озвучивать это. Все адвокаты отвечали то же самое — что будет только хуже. Кроме того адвоката, что есть сейчас». Таким образом, тот факт, что в допросах Комара принимал участие адвокат, не опровергает утверждений обвиняемого о применении к нему запрещенного обращения до допросов.
Иван Комар все же написал заявление на действия сотрудников еще во время предварительного расследования дела. Следователем Московского районного отдела Следственного комитета была проведена так называемая проверка. Такие методы реагирования на сообщения о пытках правозащитники и международные эксперты критикуют: проверка проводится следователем, но без применения всех возможностей этого органа расследования. Она заключается в опросе (без предупреждения об ответственности за ложные показания) причастных лиц, некоторых других действий. Следственных экспериментов, проверки показаний на месте, очных ставок не проводится, т.к. это не предусмотрено форматом проверки в соответствии с УПК. Никто не отстраняется на время проверки от своей должности. Поэтому следует заявить, что должного расследования заявления Комара о пытках не проведено. Такие методы неполного расследования заявлений о пытках в Беларуси критиковал Комитет против пыток ООН в 2018 году. Следственным комитетом нарушений прав Ивана Комара не установлено.
Результаты проверки к материалам уголовного дела не приобщены, судом не исследованы; суд также не приостановил производство по делу до тщательного расследования заявлений о пытках и не предпринимал усилий организовать проверку заявления Комара о принуждении к даче показаний и о пытках.
Содержанием обвиняемых в клетке во время судебного разбирательства была нарушена презумпция невиновности. В помещении суда в дни заседаний по делу без объективной необходимости были предприняты дополнительные меры контроля, нагнетающие обстановку страха: осматривались вещи, велась демонстративная видеозапись входящих посетителей.
Таким образом, рассмотрение дела было проведено в нарушение принципов справедливого суда.
Исходя из приговора, суд установил, что обвиняемые:
- действуя группой лиц по предварительному сговору, имея умысел на порчу имущества в общественном месте путем метания в здание лампочек, наполненных краской, совершили порчу имущества, причинив Минскому городскому суду;
- действуя группой лиц по предварительному сговору умышленно незаконно изготовили самодельное зажигательное устройство — предмет, поражающее действие которого основано на использовании горючих веществ, которое, незаконно храня при себе, перемещали по территории г.Минска;
- действуя группой лиц по предварительному сговору, имея умысел на умышленное повреждение имущества общеопасным способом, пытались общеопасным способом повредить административный корпус учреждения «Следственный изолятор №1», однако не довели преступление до конца по независящим от них обстоятельствам, так как горючее вещество не воспламенилось;
- действуя группой лиц по предварительному сговору вновь умышленно незаконно изготовили самодельное зажигательное устройство — предмет, поражающее действие которого основано на использовании горючих веществ, которое незаконно храня при себе, перемещали на территории;
- действуя группой лиц по предварительному сговору, имея умысел на умышленное повреждение имущества общеопасным способом, путем поджога умышленно повредили фасад здания учреждения «Следственный изолятор №1».
Приговором установлено, и этого не отрицает обвиняемый Емельянов, что действия, предусмотренные диспозициями ст. 341, ч.1 ст.14, ч.2 ст.218, ч.2 ст.218, ч.2 чт.295-3 были им совершены. Также достоверно установлено, что Иваном Комаром были совершены: приобретение лампочек и краски, приобретение растворителя, видеосъемка двух акций.
Таким образом, выводы приговора о совершении обвиняемыми преступлений группой лиц по предварительному сговору несостоятельны в силу норм уголовного закона.
Пять фактов о новых политзаключенных Беларуси
Преступление признается совершенным группой лиц, если хотя бы два лица совместно участвовали в совершении данного преступления в качестве его исполнителей (соисполнительство); преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если исполнители заранее договорились о совместном совершении данного преступления (ст.17 Уголовного кодекса).
Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами, либо совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих в силу закона уголовной ответственности или совершивших преступление по неосторожности (ст.16 Уголовного кодекса).
Судом в приговоре не обоснован вывод о совместном совершении Емельяновым и Комаром объективной стороны вмененных им преступлений. Иван Комар отрицал свою осведомленность о планах Емельянова атаковать зажигательной смесью следственный изолятор. Но даже вывод суда о том, что Комар был осведомлен о планах Емельянова совершить противоправные действия и по его просьбе приобретал краску, лампочки и растворитель, а также осуществлял видеосъемку не свидетельствует о совершении преступления группой лиц по предварительному сговору: указанные действия Комара не охватываются объективной частью вмененных Емельянову составов преступлений, а имеют признаки пособничества в совершении некоторых из них.
Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации или орудий и средств совершения преступления, устранением препятствий либо оказанием иной помощи, либо лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия или средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, либо лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы (ст.16 Уголовного кодекса).
Таким образом, с учетом достоверно установленных приговором обстоятельств – изготовления зажигательной смеси и ее перемещения, метания лампочек с краской и бутылок с зажигательной смесью Емельяновым, Комар может быть осужден лишь за пособничество в форме предоставления орудий или средств совершения преступлений при условии надлежащего обоснования этой квалификации в приговоре.
При этом следует иметь в виду, что достоверные доказательства оказания Комаром пособничества Емельянову 19.10.2019 года в незаконных действиях в отношении предметов, поражающее действие которых основано на использовании горючих веществ и совершении нападения на СИЗО в приговоре отсутствуют.
Обстоятельствами, смягчающими вину, суд признал добровольное возмещение ущерба; отягчающим по ст.341, ч.1 ст.14 и ч.2. ст.218, ч.2 ст.218 УК – совершение преступлений группой лиц по предварительному сговору. Вывод суда о необходимости назначения наказания, связанного с лишением свободы в приговоре не обоснован.
Санкция части 2 статьи 218 УК предусматривает наказание за умышленные уничтожение либо повреждение имущества, совершенные общеопасным способом в виде ограничения свободы (с направлением в учреждение открытого типа или без направления) на срок до пяти лет или лишением свободы на срок от трех до десяти лет. Суд определил обвиняемым наказание в виде лишения свободы на срок 5 лет каждому за покушение на совершение этого преступления, 6 лет каждому за совершение этого преступления; путем поглощения менее строгого наказания более строгим при повторности преступлений – 6 лет лишения свободы каждому.
Санкция части 2 статьи 295-3 УК предусматривает наказание за незаконные изготовление, приобретение, передачу во владение, сбыт, хранение, перевозку, пересылку или ношение предметов, поражающее действие которых основано на использовании горючих веществ, совершенные повторно либо группой лиц по предварительному сговору, в виде ограничения свободы (с направлением в учреждение открытого типа или без направления) на срок до трех лет или лишения свободы на срок до пяти лет. Суд определил обвиняемым наказание в виде лишения свободы на срок 4 года каждому.
Санкция статьи 341 УК за порчу имущества в общественных местах при отсутствии признаков более тяжкого преступления предусматривает наказание в виде общественных работам, или штрафа, или ареста (на срок до трех месяцев). Суд определил обвиняемым наказание в виде ареста на срок 3 месяца каждому.
Путем частичного сложения окончательно судом назначено наказание в виде 7 лет лишения свободы в исправительной колонии в условиях усиленного режима каждому.
Такое наказание является чрезмерно строгим и нарушает принципы назначения уголовного наказания: при назначении наказания суд должен исходить из принципа индивидуализации наказания, то есть учитывать характер и степень общественной опасности совершенного преступления, мотивы и цели содеянного, личность виновного, характер нанесенного вреда и размер причиненного ущерба, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, мотивируя избранную меру наказания в приговоре. Наказание в виде лишения свободы может быть назначено лишь при условии, что цели уголовной ответственности не могут быть достигнуты применением более мягкого наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК. Суд может признать смягчающими ответственность и обстоятельства, не указанные в соответствующей статье УК.
Преступления, предусмотренные ч.2 ст.218 и ч.2 ст.295 УК, являются соответственно тяжким и менее тяжким; статьей 341 УК – не представляющим большой общественной опасности. Вместе с тем, санкциями этих статей УК предусмотрены наказания, не связанные с лишением свободы. Это означает, что за все совершенные обвиняемым деяния они могли понести наказание от 6 месяцев ограничения свободы без направления в учреждение открытого типа до 10 лет лишения свободы. Выбор судом наказания в этом интервале должен был осуществляться с учетом обстоятельств дела: имели место по одному отягчающему и смягчающему вину обстоятельству; обвиняемые – молодые люди впервые привлекаются к ответственности за совершение преступления; ущерб от преступления, предусмотренного ст.341 УК был незначительным (143,22 рубля), по ч.2 ст.218 УК — символическим (1,48 рубля), по ч.1 ст.14, ч.2 ст.218 УК отсутствовал; никто из людей от действий обвиняемых не пострадал, мотивом совершения преступлений у Емельянова было привлечение внимания к политическим заключенным в Беларуси, выражение несогласия с действующей системой и репрессиями за свободу мнений.
В соответствии со ст. 19 Пакта каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений. Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает в себя свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати, или художественных форм выражения, или иным путем по своему выбору.
В духе Пакта следует заявить, что оба обвиняемых вправе иметь любые, в том числе анархистские убеждения. Нет данных о том, что идеология анархизма призывает к насилию и посягательству на права граждан.
Вместе с тем, пользование правом на распространение мнений налагает особые обязательства и особую ответственность. Это право, соответственно, может быть связано с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:
а) для уважения и репутации других лиц;
б) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения.
Таким образом, сами по себе нападения на суд и СИЗО под защиту статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах не подпадают. Однако допустимые ограничения свободы выражения мнений, установленные для охраны общественного порядка, должны быть пропорциональными и не выходить за необходимые пределы. Это означает, что противоправное использование горючей смеси и повреждение имущества может и должно преследоваться по закону, однако наказание за эти нарушения не должно быть чрезмерным и непропорциональным.
Наказание, которое назначено обвиняемым, является чрезмерным – молодые люди, впервые нарушившие закон, которые могли быть наказаны и исправлены без лишения свободы, наказаны наиболее строгим из предусмотренных санкцией статьи видом наказания; срок которого ближе к максимальному. По ч.2 ст.295-3 УК наказание назначено в нарушение ч.1 ст.69 УК выше половины предусмотренного санкцией максимального размера наказания при наличии смягчающего вину обстоятельства, предусмотренного п.4 ч.1 ст.63 УК.
Обвиняемому Комару наказание назначено без учета его роли в совершении противоправных действий – то же, что и обвиняемому Емельянову, который сам выполнил все действия, входящие в объективную сторону преступлений. Это является дополнительным подтверждением того, что вид наказания и его размер для обоих обвиняемых продиктован исключительно их принадлежностью к анархическому сообществу, что, по нашему мнению, является свидетельством наличия политического мотива власти в их уголовном преследовании.
