"Забрали бюстгальтер с протезом груди". Свидетельствуют потерпевшие
Правозащитный центр "Весна" и Всемирная организация против пыток (OMСT) продолжают документировать случаи пыток, жестокого, бесчеловечного и унижающего обращения в отношении участников протестных выступлений, которые состоялись в Минске с 9 по 13 августа. Некоторые свидетельства людей, переживших пытки и насилие, будут публиковаться на нашем сайте как доказательства преступных действий со стороны силовиков.
Минчанка Мария Амбросова рассказала «Весне», как она с мужем Юрием 10 августа пошла в милицию написать заявление о пропаже задержанного сына, но оказались сами в автозаке, а потом на четверо суток в центре изоляции правонарушителей на Окрестина. Все эти дни они не знали, что их сына отпустили, поэтому, когда от избиваний кричали люди, Марии казалось, что кричит ее сын. Что еще ей, ее мужу и другим пришлось пережить на Окрестина – читайте в нашем материале.
Сына Марии, 23-летнего Егора, задержали вечером 10 августа в районе Парка Победы, когда тот прогуливался. Он был задержан сотрудниками ОМОНа и доставлен в Московское РОВД, так как у него не было с собой паспорта. При задержании ему вывернули руки, сразу надели наручники, а в автозаке избили до потери сознания. В РУВД его продолжали бить даже когда Егор лежал в на полу в лужи собственной крови.
«Сквозь сознание сын слышал, как двухсоткилограммовый садист сказал: «Будите выпускать, пропустите через меня». На следующие сутки после очередного избиения (пятого или шестого) и приступа эпилепсии 11 августа его выкинули из здания РУВД Московского района», – рассказывает Мария.
По словам его матери, у него зафиксировано сотрясение мозга, а также появилась боязнь выхода из дома.
Егор успел прислать родителям смс с содержанием: «Я задержан». Мария и Юрий Амбросовы сразу пошли искать сына в район Парка Победы, а потом поехали в РУВД Центрального района Минска. Там дежурный сотрудник милиции предложил написать заявление на имя начальника о пропаже сына. Как рассказывает Мария, она с мужем пыталась отдать заявление, но у них его не принимали, поскольку в это время в здании возникло ЧП.
«В 22.50 к зданию РУВД подъехали два автозака и несколько автобусов с ОМОНом. Нас шесть мужчин и восемь женщин окружило около пятидесяти сотрудников ОМОНа. Меня и мужа командир ОМОНа уговорил добровольно проследовать в автобус, поскольку мы якобы нарушаем общественный порядок и будем оштрафованы. Нас довезли до Стеллы и пересадили в автозак. Дальше – в ЦИП на Окрестина. Там начался фильм ужаса в реалии. По приезду нас, как скот, гнали дубинками и ударами кулаков в полуподвальное помещение с пятнами крови на полу, поставили лицом к стенке, руки назад».
Как рассказывает Мария, к каждой женщине подходили сотрудники изолятора, спрашивали фамилию, где задержали, год рождения и при этом били по лицу, с криками: «Скорей говори, сука».
«И не зная, что среди нас были журналисты канала «Белсат», орали: «Где ж ты научилась говорить па-беларуску». Выламывая руки затолкали в комнаты для раздевания. Описи вещей не сделали. У меня забрали бюстгальтер с протезом груди и повязку, которую я подкладываю под силиконовую грудь. Я решила, что завяжу на голову для гигиены, но ко мне подлетела надзирательница, блондинка лет 35-ти, сорвала платок, с криком: «Бабушка, ты на площади стояла», ударила об стенку, заломила руки с криками и матами поволокла в коридор».
Мария рассказывает, что всех поставили на колени к стенке и били ногами.
«Потом пригнали голых наших мужей, гнали мимо нас женщин с криками и бранью, избивая дубинкой по всем частям тела. Потом погнали нас на второй этаж в камеру. Нам заломали руки, нагнув почти до пола, били, в том числе ногами. Муж рассказывал, что мужчин били дубинкой, отбивая гениталии».
Следующие трое суток Мария провела в камере на десять квадратных метра с 36 сокамерницами, а потом и всеми 51 женщинами.
«Нас фактически не кормили, воду пришлось пить из одной пластиковой бутылки на всех. Мы слышали постоянные стенания избиваемых людей в коридоре и во дворе, сплошные маты от надзирателей. Такого я не видела ни в одном фильме ужасов.
В одну из ночей к нам впихнули 20 девушек. Нас в камере стало 51 человек. Эти девушки были рады, что попали в тепло и камеру с туалетом. Правда, неизвестно когда он убирался. Они рассказали, что у их на глазах штабелями, вдоль забора укладывали их парней, заставляли петь гимн и били, пока с них не выходили фекалии. Мы слышали эти крики ужаса. Мне казалось, что кричит сын. Иголка в сердце, мне кажется, уже не отпустит. Нам сказали, что надо потесниться, так как заедут еще 700 человек».
Марию и других сокамерниц в первый раз покормили через 30 часов после задержания:
«Нам принесли целых шесть булок хлеба и покормили кашей. Какой же он вкусный наш земной хлебушек. Мы его отрывали, смотрели друг за другом, чтобы ни одна крошка не упала. Запивали водой из одной бутылки. Там мы поняли истину, что не хлебом единым жив человек.
В камере все задыхались, а женщина с диабетом теряла сознание. В лекарствах ей отказали, утром сменилась надзирательница и пригласила доктора. Мы начали стучать и девочек увели. Нас осталось 36 человек в камере.
Вечером 13-ого августа шесть мужчин уговаривали нас подписать протокол, что мы были на баррикадах и митингах. Одна девочка согласилась, но ее конечно же не отпустили. Начали загонять в камеру. У девочки Саши была травмирована нога и она немного отстала от нас. Надзирательница ей помогла: "Быстрей сука". И ударила по больному месту. Заволокла в камеру. У Саши были перебиты сухожилья. Среди девушек были врачи скорой помощи. Они требовали врача. И только на утро, когда сменилась эта надзирательница, ей привели врача. Перевязали ногу. Засунули под кровать. В полуобморочном состоянии она сутки из-под нее не вылезала, не пила и не ходила в туалет, пока нас не освободили».
Мария рассказывает, что все дни администрация ИВС не указывала ее и Юрия в списках задержанных. Родственники не могли найти их, они числились пропавшими без вести. Марию выпустили в 2 часа ночи 14 августа, а ее мужа Юрия – в 4 часа утра, не отдав личные вещи и мобильные телефоны.
На данный момент Мария находится в плохом состоянии здоровья, она подозревает, что после ЦИП на Окрестина, где вся камера пила из одной бутылки, заразилась COVID-19. Теперь она на больничном.
ПЦ «Весна» продолжает собирать сведения: если вам что-либо известно о ситуации с распространением коронавируса в местах несвободы или о том, какие меры принимаются или не принимаются, чтобы сохранить здоровье находящихся там людей, сообщайте нам на почту: viasna@spring96.org
