«Скоро их всех закроем, просто время не пришло». Волонтер «Весны» – о том, как стал фигурантом дела «о массовых беспорядках»

Волонтера «Весны» Павла Гарбуза задержали 31 августа по подозрению в участии в массовых беспорядков 9-11 августа в Минске. В рамках уголовного дела по части 2 статьи 293 Уголовного кодекса его продержали под стражей 10 суток: сразу – в изоляторе временного содержания на Окрестина, а потом – в СИЗО №1 на Володарского. Павла отпустили под обязательство о явке в статусе подозреваемого по ч. 2 ст. 293 Уголовного кодекса. Павел рассказал, почему им заинтересовались правоохранители, какое отношение это имеет к «Весне», и с какими трудностями за время его содержания под стражей столкнулась его семья.

Павел Гарбуз после освобождения из "Володарки". Фото: spring96.org

"Ну что, попался, революционер?"

Павла задержали сотрудники ГУБОПиКа возле его дома, когда он пошел выносить мусор. Павел рассказал, как это было:

«Когда я увидел подъезжающую машину с людьми в масках, я понял, что они приехали за кем-то. Но за мной? Что я сделал? Писал письма политзаключенным, дал переночевать Фурмановым, когда они объявляли голодовку возле стен Володарки, волонтерил на Окрестина, ходил на акции и шествия. Это ведь мелочи. Но секунда – и я уже в машине, лицом в пол, в наручниках: "Ну что, попался, революционер?"

Всю дорогу мы спорили. Очевидно, им интересно поговорить с нами, «своими идейными врагами», как они это называют. Но аргументы им не нужны, они просто выплескивали свои эмоции».

После задержания Павла для допроса доставили в Следственный комитет.

«Везли меня как преступника: лицом в пол, руки в наручниках за спиной вверх. В Следственном комитете пришлось долго ждать. Там состоялся долгий разговор с силовиком, который меня задерживал. Он искренне верит, что мы – слепые овечки, нами руководят. Что мы – причина случайных избиений людей на улицах. Что в других странах – разгоняют еще жестче. Что забастовки – подстроены и сделаны руками сторонних людей, которые прорвались на предприятия незаконно. Что оппозиционные телеграм-каналы – лживая пропаганда, а вот канал "Желтые сливы" – это правда. Что за Лукашенко у него голосовали все знакомые, и набрал он "ну как минимум 70%" (но не 80%).

«Зря вы с «Весной» связались. Хотя скоро их всех тоже закроем, просто время не пришло»

На допросе я, мягко говоря, удивился. Ну, к суткам, к штрафам, максимум, к брутальному задержанию где-нибудь на акции я был готов. Но к уголовному делу? От трех до восьми лет? Это как-то чересчур за волонтерство.

Как я понял из обрывков фраз, поводом для моего задержания был телефонный звонок домой жене из района Минска, где взрывались гранаты 9 августа, где я рассказывал, что происходило. А реальная причина задержания – волонтерство. Наша семья помогала «Весне» на добровольной основе. Например, передавали передачи политзаключенным, писали им письма, подвозили кому-то адвоката. Казалось бы, что в этом противозаконного? А вот и нет: "Кому вы помогаете, кому вы письма пишете? Это враги!" Это я слышал в машине после задержания. "Зря вы с «Весной» связались. Хотя, не переживай, скоро их всех тоже закроем, просто время не пришло. И скажи спасибо, что дети дома – так бы поехали вместе с женой".

Допрашивали на тему событий 9-11 августа, это уголовное дело по массовым беспорядкам в эти дни. А именно, что конкретно я делал. Но суть этого всего – посадить активиста, или, как минимум, «взять его на крючок», запугать остальных». 

«Одним из условий моего выхода было то, что жена будет молчать»

Павла содержали первые трое суток в изоляторе временного содержания на Окрестина.

«Больше всего мне терзало душу – семья. Моя жена была независимым наблюдателем на участке голосования, а также волонтером «Весны». Мне прямо сказали, что она – под прицелом. А у нас – двое детей. И когда я узнал, что она покинула страну, кажется, я даже мог ходить, не касаясь земли. Я тогда еще не знал, что ей позвонили из школы, и спросили, знает ли она, что такое СОП».

После трехсуточного задержания Павла этапировали в СИЗО-1 на Володарского. Его перевозили ночью в автозаке с наручниками за спиной. Как рассказывает жена Павла Марина, в день, когда его перевели в СИЗО, ей передали, чтобы она перестала общаться с прессой, «закрыла рот и подумала о детях, как им будет отца, кто будет их воспитывать».

«После нескольких дней нахождения на «Володарке» оперуполномоченный, который пришел меня "навестить" сказал, что моя супруга "развонялась в интернете". Не знаю, по этой ли причине, или потому, что ничего мне не смогли предъявить, или потому, что "ты вроде адекватный", или потому, что раньше я работал в церковной организации, меня решили выпустить. Но одним из условий моего выхода было то, что жена отныне будет молчать. Так или иначе, в свое освобождение я уже верил не сильно».

Марина 1-ого сентября и в последующие дни не повела сына в школу. Она наблюдала на президентских выборах на избирательном участке в этой школе. По словам Марины, ей угрожали постановкой её семьи в социально опасное положение, а в последствии отобранием детей.

«Сын должен был идти в 1-й класс в школу, где я была независимой наблюдательницей этим летом. На участке, который располагался в этой школе, были зафиксированы фальсификации выборов. Меня просили прийти на разговор к директору школы, она же была председателем комиссии, которая выгоняла меня из школы, вызывала на нас милицию и ОМОН 9-го августа. Но я не пошла к ней по понятным причинам».

Павел Гарбуз после освобождения из "Володарки" обнимает маму. Фото: spring96.org

«Грозились всех закрыть, а начать именно с Марфы»

Марина рассказывает, что из-за всех угроз, в том числе «прийти за ней», она с детьми в целях безопасности были вынуждены покинуть квартиру, а потом и вовсе территорию Беларуси.

«Также приходила информация ко мне в Литву, что сотрудники ГУБОПиКа начали активно спрашивать про меня у Паши, про моё сотрудничество с «Весной», про то, что мне нужно следить за детьми, а не заниматься ерундой и помогать преступникам и преступным организациям таким как «Весна» и грозились всех закрыть, а начать именно с Марфы», – рассказывает Марина.

Павла выпустили на свободу из СИЗО-1 через 10 суток после задержания под обязательство о явке. Он остается в статусе подозреваемого по ч. 2 ст. 293 Уголовного кодекса.

«Офицер, выпускавший меня, спросил: "Пойдешь еще на митинги"? И всем своим видом показывал: "Ни в коем случае! Система настолько сильна, что даже не пробуйте".

На улице неожиданно для меня меня встречали волонтеры «Весны», корреспонденты. Хочу попросить у них прощения, что не поблагодарил их на месте. На самом деле я очень благодарен всем, кому это всё небезразлично».