"Думаю, из-за ее работы в «Весне»". Муж — о задержании правозащитницы Марфы Рабковой
На прошлой неделе в Минске в рамках уголовного дела по ч. 3 ст. 293 УК РБ (Обучение или иная подготовка лиц для участия в массовых беспорядках, либо финансирование такой деятельности) задержали Марфу Рабкову — координатора волонтерской службы лишенного регистрации правозащитного центра «Весна». Сейчас девушка находится в СИЗО № 1 на улице Володарского. По словам ее мужа, Вадима Жеромского, обвинение жене пока не предъявлено. TUT.BY поговорил с Вадимом про задержание правозащитницы "Весны".
Марфе 25 лет. В «Весне» рассказывают, что девушка у них работает примерно два года. Среди ее задач — искать волонтеров, координировать их деятельность, проводить наблюдения за мирными собраниями.
— На акциях она работала с ребятами в синих жилетах, которые смотрят, как проходит мероприятие, считают участников, затем пишут отчеты, — рассказывает о работе Марфы правозащитник Валентин Стефанович. — В последний раз они проводили наблюдения у стелы 9 августа. Волонтеры были обозначены накидками и бейджами. В тот момент, когда они поняли, что находиться там опасно, они перестали наблюдать за данными акциями.
Кроме того, в период избирательной кампании, продолжает правозащитник, Марфа искала волонтеров, которые следили за ходом выборов. Затем контактировала с семьями политзаключенных, организовывала передачи в СИЗО. Параллельно с этим после 9 августа они с волонтерами «собирали информацию от свидетелей пыток». По словам Валентина Стефановича, на данный момент они записали истории более 500 человек.
«Просили рассказать, как Маша участвовала в массовых беспорядках»
Муж Марфы Вадим Жеромский работает администратором в бизнес-центре и «помогает жене с волонтерами». 17 сентября, вспоминает он, примерно в 21.30−22.00 он встречал супругу с работы. На пересечении улиц Тимирязева и Саперов они обратили внимание на два «универсала», которые «стояли по центру дороги».
— Когда мы с ними сравнялись, они поехали в нашу сторону, в какой-то момент оттуда выбежало около десяти человек в масках, — вспоминает он. — Они не представились, повалили нас на землю, а затем меня поволокли в одну машину, а Машу — в другую. В салоне меня предупредили «не двигаться», голову, сказали, в пол, руки в потолок. С тех пор жену я не видел.
Затем, продолжает Вадим, его привезли домой на обыск. У подъезда, описывает он, их ждали два человека. Это оказались понятые.
— Я несколько лет живу в этом доме, но этих людей никогда не видел, — говорит он. — По их разговору с сотрудниками, мне показалось, что они знакомы. Машу на обыск не привозили.
Обыск, по словам собеседника, длился где-то 2−2,5 часа, проводили его пять человек — «в балаклавах и гражданке». Работали они, как ранее поясняли в МВД, на основании постановления, санкционированного прокурором, в рамках уголовного дела по ч. 3 ст. 293 УК. Изымали, говорит Вадим, деньги, технику и бумаги. Из техники, перечисляет, забрали ноутбуки, телефоны. Что именно брали из документов, собеседник не помнит. В последние месяцы, рассказывает он, Маша участвовала в кампании «Праваабаронцы за свабодныя выбары», координировала независимых наблюдателей. В квартире находились «какие-то бумаги-направления на избирательный участок». Вот их, приводит пример Вадим, забрали.
— С деньгами вышла странная ситуация. Каждую из сумм, которую у нас нашли, я мог объяснить, — продолжает собеседник. — Год назад мы поженились. Деньги, которые нам подарили на свадьбу, лежали в конверте «В честь бракосочетания». Во втором конверте «На учебу» была сумма, которую мы откладывали, чтобы оплатить занятия в ЕГУ. И я, и Маша там учимся. В третьем мы отложили сумму на лечение одному нашему близкому родственнику. Там было по месяцам расписано, сколько нужно на лекарства, плюс подтверждающие диагноз документы. Всего у нас изъяли где-то 3500 евро. Я спросил, разве этой суммы достаточно, чтобы оплачивать беспорядки? Они посмеялись и спросили, что за бред я несу.
После обыска, говорит Вадим, его отвезли на Революционную, 3. Там находится Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД.
— Меня завели в кабинет, посадили лицом в стену, надели на голову то ли мешок, то ли сумку — и началось психологическое давление. Один из сотрудников, например, говорил: «Знаешь, что было на Окрестина? Сейчас сюда едет ОМОН, и тебе цветочками покажется то, что было на Окрестина». Но в итоге меня не били, — уверяет Вадим. — Мне говорили, что мы агенты Польши, что правозащитники негодяи, которые помогают демонстрантам. Спрашивали: "Откуда у вас столько денег?". Я уточнил: «А что, к 30 годам в Беларуси нельзя накопить 3500 евро?» Мне ответили: нет, в Беларуси столько денег быть не должно.
— Что от вас хотели?
— Просили рассказать, как Маша участвовала в массовых беспорядках. Но я на эти выпады не отвечал. Мне кажется, это был акт устрашения, — делится наблюдениями собеседник. — Потом меня завели в другой кабинет, сняли мешок, и там уже сотрудник стал вежливо со мной общаться. Что именно он от меня хотел, я так и не понял. Дома и в ГУБОПиК предупреждали, что меня повезут в СИЗО, но в какой-то момент сказали: можешь идти домой.
С тех пор, рассказывает Вадим, у силовиков вопросов к нему не возникало.
«Маша собрана, настроение боевое»
В отличие от мужа, Марфа дома так и не появилась. Ночь с 17 на 18 сентября, рассказывает Вадим, она провела на Окрестина. Затем ее перевели в СИЗО № 1. Обвинение ей, продолжает муж, должны предъявить в течение десяти дней.
— У нее был допрос. Насколько мне известно, она отказалась отвечать на вопросы, — описывает ситуацию Вадим. — Адвокат с ней уже встречался. Она собрана, настроение боевое.
— Как думаете, почему у правоохранителей возникли вопросы к вашей жене?
— Думаю, из-за ее работы в «Весне». Во время выборов, например, с ней держали контакт около 1500 независимых наблюдателей, — рассуждает Вадим. — Ее задержание — это удар по волонтерскому движению. Возможно, стоит задача припугнуть волонтеров, чтобы снизить их активность.
В самом лишенном регистрации правозащитном центре «Весна» оценивают задержание Марфы Рабковой, как «преследование всей „Весны“», сказал Валентин Стефанович. Правозащитники признали Марфу политзаключенной и требуют ее освободить.
Во вторник, 22 сентября, суд Партизанского района Минска рассмотрел жалобу на избранную в отношении Марфы Рабковой меру пресечения — заключение под стражу. Итоговым решением суда стал отказ в удовлетворении жалобы. Рабкова останется в СИЗО.
Координаторка волонтеров: «Эмоциональная волна захлестнула каждого, у кого есть душа и сердце. Я лишь направляю эту энергию»
